На дверях моего будущего дома по‑прежнему красовалась траурная повязка, а окна были наглухо зашторены. Сжавшись в ожидании грохота, я нажала на панель звонка. На сей раз получилось еще громче, хотя это казалось совершенно невозможным. Как водится, пришлось ждать достаточно долго, перед тем как дверь неожиданно распахнулась и я увидела экономку. Мадам Джоннси улыбнулась мне как старой знакомой.

– Добрый день, мадемуазель... – На ее лице появилось несколько смущенное выражение. – Простите, я запамятовала ваше имя.

– Айлия Нуар, – сдержав ухмылку, сообщила я.

– Ах да, мадемуазель Айлия, – снова улыбнулась экономка и замолчала.

Некоторое время мы пялились друг на друга, потом мне надоело ждать, когда же мадам вспомнит о своих служебных обязанностях, и я спросила:

– Мадемуазель Энниль дома? Мне нужно с ней переговорить.

– Дома, где же ей, бедняжке, быть, – кивнула экономка, пропуская меня в холл. – Вы обождите пока здесь, я ее сейчас позову.

С этими словами она направилась к лестнице, наверху которой именно в этот момент появилась мадам Фау, разодетая так, как будто собиралась на званый вечер для верхушки столичной аристократии. Остановившись на площадке, она провозгласила:

– Мари, я пойду прогуляюсь, не забудь покормить Антея ужином, ты же знаешь, какой он рассеянный, заработается и обо всем на свете забудет.

Заработается? До этого момента я считала, что племянник хозяина дома бездельничает. Получается, я в нем ошиблась.

Спустившись до середины лестницы, мадам наконец заметила меня.

– Мари, почему у нас посторонние в холле? – грозно вопросила она замершую у подножия экономку.

– Это не посторонние, – ничуть не смутившись, парировала та. – Мадемуазель Нуар покупает дом и в связи с этим пришла обсудить деловые вопросы с мадемуазель Энниль.

– Вот как, – с угрозой протянула мадам Фау, подходя ко мне вплотную. – Вынуждена вас огорчить, но Акси себя плохо чувствует и никого не хочет видеть, так что беседу придется отложить. Вас проводить к выходу? – натянуто улыбнулась она.

Сказать, что я разозлилась, – это не сказать ничего. Мало того что от духов, которыми облила себя сестрица покойного, у меня першило в горле, так меня еще и беззастенчиво выпроваживали. Я открыла рот, чтобы мягко намекнуть на неуместность такого обращения, но меня совершенно нахально подхватили под локоть и потянули к боковой двери. Несколько шагов я барахталась, не слишком понимая, что именно происходит, но затем извернулась и вырвалась из цепкой хватки мадам Фау.

– Ну, знаете ли, – задохнувшись от возмущения, начала я, уставившись прямо в глаза совершенно невоспитанной даме, – это немного чересчур, вам не кажется?

– Я смотрю, у нас наконец стало весело, – раздался со второго этажа насмешливый голос. – Маман, вы опять буяните? А что это за милая девушка?

– Она уже уходит, – сквозь зубы процедила вышеупомянутая маман, предпринимая очередную попытку воссоединить меня с входной дверью.

– Нет, не ухожу, – отскочила я. – Мсье, мне нужно переговорить с вами касательно покупки завещанной мсье Эннилем картины.

Антей мгновенно преодолел лестницу и галантно предложил мне руку:

– Конечно, мадемуазель, пройдемте в кабинет. Извини, маман, но мы тебя покидаем.

Недовольно сверкнув глазами, мадам Фау признала свое поражение, но, направляясь к дверям, добавила:

– Мари, запомните, Акси отдыхает, и ее ни в коем случае нельзя беспокоить.