– Моему племяннику, мсье Антею Фау, я завещаю картину из своего кабинета и очень советую побыстрее стать мсье.

– И это все? – почти что взвыл Антей. – Дядя, а где состояние? На кой мне сдалась дурацкая картина? Скажите, адвокат, а ее можно продать?

– Продать можно все, – невозмутимо заметил мсье Массу, – и если вы захотите, то я, выполняя волю покойного клиента, займусь этим. Что же касается мифического состояния вашего дяди, то ему пришел конец после недавнего очень неудачного вложения. Или вы считаете, что мысль о продаже дома пришла мсье Эннилю в голову просто так? Он, между прочим, прожил в нем всю жизнь.

– Как и я, – взвился Антей. – И продолжаю настаивать: дома нельзя лишаться, это семейное гнездо, он нас объединяет.

– Мой мальчик так сентиментален, – вздохнула мадам Фау.

– Мадемуазель Энниль, – обратился адвокат к молчащей дочери. – Вы планируете последовать воле отца? Напомню, клиент уже найден.

– Если честно, я не знаю, – неуверенно отозвалась девушка. – Мне кажется, Антей прав. Но так же велел папа... Возможно, нам удастся купить домик поменьше на окраине, и мы будем жить там все вместе, как и раньше, одной семьей.

– Давай поговорим об этом дома, – пробурчал юноша.

Он начинал нравиться мне все больше. Редко в мужчине встречается привязанность к дому и семье. Тем более Антей, похоже, не женат, а это тоже весьма существенный момент. К счастью, в период экзаменов я редко пересекалась с одним из старшекурсников по имени Георг и уже почти перестала покрываться мурашками при мыслях о ночи, проведенной с чьим‑то мужем и отцом. Пока я вспоминала о своем неслучившемся романе, снаружи раздались бойкие шаги, и я мгновенно переместилась в кресло, приняв максимально скучающую позу.

– Еще не закончили? – удивленно приподняла брови вернувшаяся с обеда секретарша. Судя по потраченному на трапезу времени, она ограничилась чашкой кофе.

– Нет, – помотала я головой.

Едва Оленна, скинув пиджак, заняла свое место, дверь кабинета распахнулась и из нее вышло все семейство покойного в сопровождении мсье Массу. Сохраняя невозмутимое выражение лица, адвокат проводил своих клиентов до дверей и, лишь когда они спустились на мостовую, позволил себе облегченно выдохнуть.

– Все так плохо? – участливо поинтересовалась Оленна.

– Могло быть и хуже. Проходите, мадемуазель Нуар, – пригласил он меня.

Усадив меня в глубокое кожаное кресло, мсье Массу занял место за своим столом и, скрестив руки на груди, произнес:

– Итак, у меня две новости.

– Хорошая и плохая? – не удержалась я. – Предположим, в качестве плохой известие о смерти мсье Энниля, тогда какова хорошая?

– Не совсем так, – едва заметно усмехнулся собеседник. – Хотя суть вы изложили правильно. Согласно завещанию моего клиента, дом подлежит продаже, но сестра и племянник покойного категорически возражают.

– Почему же? И разве у них в данном случае есть право голоса?

– Тут вы попали в точку, права голоса семья Фау не имеет, но, к сожалению, наследница – девушка довольно робкая и очень внушаемая. Боюсь, если остальные на нее надавят, мадемуазель Энниль может сдать позиции.

– А насколько быстро она должна принять решение? – как‑то сразу погрустнев, поинтересовалась я. Ну почему мне так не везет? Только нашла чудесное жилище, как, похоже, придется начинать заново.

– Мадемуазель Энниль обещала сообщить послезавтра. Но в любом случае о полудюжине дней речи пока и быть не может, вступление в права наследства продлится минимум дюжину.