Эдриен гордо подняла голову и встретила его горящий взгляд. Она отказывалась показывать боль, которая окружила ее сердце.

— Скажи ему, что я благодарна ему за защиту. Скажи ему, что я вернусь завтра и на следующий день, и на следующий, пока он не захочет видеть меня и не позволит мне поблагодарить его самой.

— Я не стану такого ему говорить, — категорично сказал Гримм. — Вы не годитесь для него, и я не буду обманывать его в ваших играх.

— Тогда скажи ему, по крайней мере, что я сожалею, — тихо сказала она. И она именно это имела в виду.

— У вас недостаточно человеческого сострадания чтобы ощущать сожаление, девушка. Ледяное сердце в огненном теле. Вы — худшая из всех женщин. Вы не приносите мужчине ничего, кроме маленького глотка сладости, за которым следует бочонок, полный горького осадка.

Эдриен ничего не сказала, перед тем как исчезла в темном коридоре.

— Где она? С ней все в порядке? Кто охраняет ее? — Хок беспокойно метался на кровати, отпихивая прочь покрывало.

— С ней все в порядке, Хок. Два охранника находятся у дверей в Павлинью комнату. Она спит. — Гримм беспокойно придвинул бутылку виски, которую целитель оставил на столе, затем налил щедрую порцию в свой стакан. Он резко переместился, чтобы встать у камина.

Хок с любопытством посмотрел на Гримма. Его верный друг казался необычно напряженным — вероятно, он винил себя за то, что его не было там, чтобы предотвратить нападение, решил Хок. Он внимательно изучил свою перевязанную руку.

— Он не спрашивала обо мне, Гримм?

Тишина длилась до тех пор, пока Хок неохотно не перевел свой взгляд со своей руки на суровый профиль Гримма. Когда Гримм наконец поднял взгляд от языков пламени, Хок вздрогнул от печали, которую он увидел на лице своего лучшего друга.

— Она даже не спросила, будет ли со мной все в порядке? Куда попала стрела? Хоть что-нибудь? — Хок пытался говорить спокойно, но его голос резко прервался.

— Мне жаль. — Гримм осушил свой стакан и ткнул горячие красные угли носком своего ботинка.

— Черт побери, эта девушка сделана изо льда!

— Отдыхай, Хок, — сказал Гримм в огонь. — Ты потерял много крови. Ты подошел очень близко к тому, чтобы умереть этой ночью. Если бы ты не поднял руку, защищая себя, стрела вонзилась бы тебе в сердце, а не просто пронзила тебе руку, пришпилив ее к груди.

Хок пожал плечами.

— Маленькая царапина на моей груди…

— Дьявол, дыра размером со сливу была проделана на ладони твоей руки! Старому целителю пришлось протащить стрелу через твою руку, чтобы вынуть ее. И ты сам слышал его. Если бы стрела попала тебе в грудь, куда и должна была, если бы тебе странным образом не повезло, он не смог бы ничего сделать, чтобы спасти тебя, настолько ужасно зазубренной она была. Ты будешь носить шрамы и боль в этой руке до конца жизни.

Хок мрачно вздохнул. Еще шрамы и еще боль. И что же? Она даже не потрудилась посмотреть, жив ли он. Она могла бы по крайней мере притвориться заинтересованной. Нанести короткий визит, чтобы поддержать иллюзию вежливости.