– И он действительно проявил желание стать вашим покровителем в искусстве, о котором вы мечтали?

Мэгги, опустив глаза, внимательно рассматривала свои потертые на коленях джинсы:

– Да нет, Билл никогда особенно не интересовался искусством. Тем не менее мы участвовали во всех благотворительных акциях, связанных с посещением симфонических концертов, балетов, опер. Но почему‑то я…

– Что?

– Даже не знаю, как сказать… может быть, я несправедлива к нему. Но мне кажется, что для него это был своего рода бизнес. Показать себя. Примерно то же, что появиться в ВИП‑ложе на стадионе «Скайдом» в Торонто. Правда, поход в оперу был для него событием: он тратил уйму времени, чтобы решить, какой смокинг надеть, и действовал мне на нервы, выбирая, в чем мне идти. Перед спектаклем мы заезжали в бар коллегии адвокатов, пообщаться с шишками, многие из которых были его коллегами и клиентами. Но у меня складывалось впечатление, что сама музыка наводит на него скуку.

– А в начале ваших отношений какие‑то проблемы вас беспокоили?

Мэгги рассеянно вертела вокруг пальца колечко с сапфиром, «кольцо свободы», которое она купила после того, как бросила подаренные Биллом кольца – свадебное и в честь помолвки – в Онтарио.

– Видите ли, – задумчиво произнесла она, – сейчас, когда прошло много лет, легко говорить, что я видела и понимала, что проблема возникает. А тогда я могла просто не заметить, не заподозрить…

– Поподробней, пожалуйста.

Мэгги продолжала вертеть кольцо.

– Думаю все же, основная проблема заключалась в ревности Билла.

– К кому?

– Да не только «к кому». Ко всему. Он был ярым собственником по природе, не терпел моих слишком долгих разговоров с другими мужчинами на приемах и вечеринках, ну и прочее. Но наиболее сильно он ревновал меня к моим друзьям и подругам.

– Художникам?

– Да. Понимаете, он их и не знал, собственно, но считал кучкой бездельников, неудачников, полагал, что он спас меня от них. – Она рассмеялась. – А они, со своей стороны, не хотели иметь ничего общего с юрисконсультами корпораций в костюмах от Армани.

– Но вы продолжали встречаться со своими друзьями?

– Конечно. Но все реже.

– А как Билл относился к этому?

– В разговоре со мной высмеивал их, унижал, критиковал. Он называл их псевдоинтеллектуалами, безмозглыми бездельниками. Если мы с ним встречали кого‑нибудь из них, он стоял поодаль, переминался с ноги на ногу, посматривал на свой «Ролекс», насвистывал. Просто перед глазами стоит эта картина…

– А вы защищали своих друзей?

– Да, пыталась, но безуспешно. – Мэгги замолчала и после недолгой паузы продолжила свой рассказ: – Я действительно была по уши влюблена в Билла. Он водил меня на премьерные показы фильмов. На уик‑энды мы ездили в Нью‑Йорк, где останавливались в отеле «Плаза»; наняв конный экипаж, ездили в Центральный парк; посещали вечеринки с коктейлями, куда приглашали биржевых маклеров и руководителей корпораций и где угощали такими яствами – ну просто всем, что душе угодно. Пожалуй, в этом даже было что‑то романтическое. Однажды мы летали в Лос‑Анджелес на премьерный показ фильма, в котором были эпизоды, рассказывающие о развлечениях юрисконсультов, а после фильма пошли на вечеринку, где был Шон Коннери. Представляете? Сам Шон Коннери!

– Как вы воспринимали эту великосветскую жизнь?

– Мне было вполне комфортно. Я без труда вписывалась в их среду и без проблем общалась с бизнесменами, юристами, предпринимателями – с сильными мира сего.