– В этом нет ничего интересного. Да, они плохо обращались со мной, меня отдали на воспитание. Ливерсиджи относились ко мне по‑доброму, но не так, как если бы они были моими настоящими родителями или хотя бы родственниками. Когда пришло время, я захотела уйти от них, оставить детство позади и выбрать свой путь в жизни. И что в этом плохого?

– Ничего, – ответил Бэнкс.

Он хотел узнать как можно больше о детстве Люси, в особенности о тех событиях, которые произошли, когда ей было двенадцать лет, но понимал, что она вряд ли расскажет правду.

– И поэтому вы поменяли имя, став вместо Линды Годвин Люси Ливерсидж?

– Да. Репортеры надоели мне своими вопросами. Ливерсиджи договорились об этом с сотрудниками социальной службы.

– А что заставило вас переехать именно в Лидс?

– Я нашла там работу.

– Первую, что вам предложили?

– Ту, которая мне понравилась.

– А где вы жили?

– Вначале в квартире на Тонг‑роуд. А когда Терри нашел работу в Силверхилле, мы купили дом на Хилл‑стрит. Тот, в который, по вашим словам, я не могу вернуться, хотя другого у меня нет. Я полагаю, вы рассчитываете, что я буду продолжать выплачивать ипотечный кредит, в то время как ваши парни разобрали весь дом до основания?

– Вы въехали в этот дом вместе еще до того, как поженились?

– Мы уже знали, что поженимся. Нам предложили дом на исключительно хороших условиях, и мы были бы круглыми дураками, если бы упустили эту возможность.

– А когда вы вышли замуж за Терри?

– В прошлом году, двадцать второго мая. Но вместе мы были еще с предыдущего лета.

– А как вы с ним познакомились?

– Какое это имеет значение?

– Я спрашиваю из простого любопытства. Ваш ответ никоим образом не может причинить вам вреда.

– В пабе.

– В каком?

– Не помню его названия. Это был большой паб с живой музыкой.

– Где он находится?

– В Сикрофте.

– Он был там один?

– Думаю, да. А что?

– Вы когда‑нибудь оставались у него в квартире?

– Конечно. А что в этом плохого? Мы любили друг друга. Мы были помолвлены и собирались пожениться.

– Так быстро?

– Это была любовь с первого взгляда. Можете не верить, но это так. Мы были знакомы с ним всего две недели, когда он купил и подарил мне кольцо в честь нашей помолвки. Оно стоило почти тысячу фунтов.

– У него были другие подружки?

– Когда мы встретились, он был один.

– А до этого?

– Думаю, что да. Меня это мало волновало. Я понимала, что он вел жизнь нормального мужчины.

– Нормального?

– Что вас удивляет?

– Вы когда‑нибудь замечали следы пребывания других женщин в его квартире?

– Нет.

– А как вы оказались в Сикрофте, когда жили на Тонг‑роуд? Это неблизкий путь.

– Мы как раз окончили недельный курс обучения в городе, и одна из девушек сказала, что знает хорошее место, где можно провести вечер.

– Вы слышали о человеке, которого газеты в то время называли Сикрофтским насильником?

– Да. О нем все слышали.

– Но это не удержало вас от поездки в Сикрофт.

– Жизнь дана для того, чтобы жить. Нельзя позволить страху взять верх над тобой, потому что иначе женщина вообще никогда не осмелится выйти одна из дома.

– Это правда, – согласился Бэнкс. – Значит, вы никогда не предполагали, что мужчина, которого вы встретили, мог быть Сикрофтским насильником?

– Терри? Нет, конечно, нет.