– Ой, простите, – испуганно произнесла Люси, и лицо ее чуть нахмурилась. – Но зачем ехать в такую даль? Огромное количество людей разводится, но они не переезжают в другие страны. Если, конечно, он не… ой, боже мой! – Она слегка ударила себя по щекам. – Люси, стоит тебе открыть рот, как ты обязательно что‑нибудь ляпнешь!

Мэгги не смогла не ответить на это слабой улыбкой, хотя Люси и затронула болезненную для нее правду.

– Не берите в голову, все хорошо, – успокоила она собеседницу. – Да, он был человек жесткий и проявлял склонность к насилию. Да, он бил меня. Я сбежала от него – это так. Скажу больше, я не хочу находиться с ним в одной стране. – Горячность, с которой она произнесла эту фразу, удивила даже саму Мэгги.

Люси огляделась, словно ища кого‑то, при этом в ее глазах мелькнуло странное выражение. По галерее, накрытой цветной стеклянной крышей, мимо них двумя встречными потоками текли покупатели с пакетами в руках. Люси слегка коснулась руки Мэгги кончиками пальцев, и Мэгги почувствовала, как по телу прошла легкая дрожь. Ей захотелось отдернуть руку или отодвинуться. Всего несколько минут назад она мечтала сблизиться с кем‑то, поделиться с другой женщиной своим несчастьем, а вот теперь прежней уверенности уже не было. Она ощущала себя слишком открытой и незащищенной.

– Простите, если мои слова смутили вас, – сказала Мэгги неожиданно твердым голосом. – Но вы спросили, и я ответила.

– Это вы меня простите! – воскликнула Люси, сжав запястье Мэгги. Пальцы у нее были на удивление сильные и холодные. – Я спросила, потому что мне это действительно важно, а вы расстроились. Ну что я вечно лезу… И все же, неужели это возможно?! Чтобы кто‑то мог вас… Вы кажетесь мне такой умной, так умеете владеть собой.

– Да, я тоже так думаю: как такое могло случиться со мной?  Не с другой женщиной – бедной, менее удачливой, необразованной, глупой? А со мной?

– И как долго?.. – выдохнула Люси.

– Как долго я терпела, до того как ушла?

– Да.

– Два года. Но не спрашивайте, как я могла столько времени выносить издевательства: не знаю. Я сейчас пытаюсь разобраться в этом со своим психотерапевтом.

– Понимаю. – Люси ненадолго замолчала, осмысливая услышанное. – И что же в конце концов заставило вас решиться и бросить его?

Мэгги недолго помолчала, потом ответила:

– Однажды он зашел слишком далеко, сломал мне челюсть и два ребра, не говоря уже о повреждении внутренних органов. Меня положили в больницу. Во время лечения я предъявила ему обвинение в нападении. И знаете, не успела я подать заявление, как тут же захотела его отозвать, однако полиция мне не позволила.

– В смысле?

– Я не знаю, как это делается здесь, но в Канаде, если предъявляешь обвинение в нападении, расследование начинается вне зависимости от твоего желания, ты не можешь передумать. В общем, вынесли решение о судебном запрете – Биллу не разрешалось ко мне приближаться. Две недели прошли спокойно, без происшествий, но потом он заявился домой с цветами, желая поговорить со мной.

– Ну а вы?

– Я закрыла дверь на цепочку и не впустила его. Он раскаивался, умолял, падал на колени, обещал дать клятву на могиле своей матери. Все это он проделывал и раньше.