Уинсом скривилась, дав понять: она не приемлет предположения, будто Мик Блэр может выйти из участка без обвинения в убийстве.

– А еще о чем? – поинтересовался Мик.

– Ах да! Можешь еще подумать о Сэмюэле Гарднере.

– О ком?

– О владельце угнанной вами машины.

– С какого это бодуна?

– А с такого, Мик, что он по натуре неряха и грязнуля. Он никогда  не чистит свою машину ни снаружи, ни внутри.

Дженни даже не пыталась скрыть, насколько она ошеломлена. Она помолчала, собираясь с мыслями и силами для продолжения разговора.

– Откуда вы знаете? – спросила она.

– Мы видели, как она это сделала, – ответил Кит. – Были с ней рядом. Нас можно назвать соучастниками. Но у нее одной хватило духу это сделать.

– Вы в этом уверены?

– Да! – в один голос подтвердили брат и сестра.

Линда Годвин, судя по всему, любила животных, не страдала ночным недержанием, не играла с огнем, но, если она в возрасте двенадцати лет совершила убийство, это свидетельствует о наличии у нее какого‑то очень серьезного психического нарушения. А главное – она вполне способна совершить убийство вновь, – лихорадочно размышляла Дженни, а вслух спросила:

– Как же так? Вы что, только недавно вспомнили об убийстве?

Подобно многим своим коллегам, Дженни испытывала недоверие к синдрому подавленной памяти и почувствовала облегчение, когда услышала ответ Лоры:

– Нет. Просто все это словно выпало на время у нас из головы.

– Как это понять?

– Ну знаете, бывает же так, что откладываешь вещь туда, где ее легко найти, а потом забываешь, куда положил, – пояснил Кит.

Теперь Дженни поняла, поскольку подобное происходило с ней постоянно.

– Или иногда делаешь что‑нибудь и вдруг вспомнишь, что должен сделать кое‑что еще. Я в таких случаях кладу на видное место вещь‑напоминание, а потом, хоть убей, не могу ее найти, – дополнила Лора пояснения Кита.

– Я правильно поняла, что вы при этом присутствовали?

– Да, – подтвердил Кит, вздыхая. – Мы были в комнате и видели, как она это делала.

– И все эти годы никому ни словом не обмолвились?!

Лора и Кит посмотрели на нее так, что до Дженни дошло: они в любом случае не проболтались бы. Ведь они с детства были приучены молчать. Линда такая же, как и все они, жертва Годвинов и Мюрреев. Зачем же подвергать ее лишним страданиям?

– Так она поэтому сидела в клетке, когда к вам нагрянула полиция?

– Нет. Линду отправили туда… из‑за месячных, – ответил Кит. (Лора вспыхнула и отвернулась.) – Вот Тома они посадили в клетку, потому что решили – это его рук дело. Линду даже не заподозрили.

– Но почему она ее убила? – недоумевала Дженни.

– Потому, что Кэтлин уже не могла этого выносить, – объяснила Лора. Видно было, что слова даются ей с трудом. – Она была очень слаба, непонятно, в чем только душа держалась. Линда убила ее, чтобы с‑с‑спасти. Она знала, что с ней делают, и считала – Кэтлин этого не вынесет. Она убила ее, чтобы спасти от страданий.

– И вы в этом уверены? – спросила Дженни.

– Уверена в чем?

– Да в том, что Линда убила Кэтлин из жалости.

– Из‑за чего же еще Линда могла ее убить?

– Вам не приходило в голову, что причиной была ревность? Ведь Кэтлин заняла ее место!

– Нет! – вскрикнула Лора, отпрянув от стола.