Перерыв объявили после завершения распродажи всех основных фондов. Те победители торгов, кто не был заинтересован покупать разную мелочёвку, вроде офисного оборудования и разъездных спидеров, собрались у стола, чтобы расплатиться. Осока вышла в проход, но не направилась к дверям, а остановилась, наблюдая за процессом внесения денег. Кто-то расплачивался наличными, кто-то переводил безнал со счёта, пользуясь терминалом.

— По-моему, ты что-то задумала, — усмехнулся я.

— Задумала? — с самым невинным видом переспросила Осока. — Нет. По сути, всё уже произошло, осталось дождаться заключительной сцены первого акта.

— Само произошло, ага. Вернёмся, скажу Пятерне, чтоб икону с тебя написал.

— Скорее, получится очередной рисунок на нос корабля. Смотри, вот и процесс пошёл.

Действительно, возле стола аукциониста начался разговор на повышенных тонах. Тот самый зайгеррианин пытался то ли доказывать, то ли требовать, аукционист отвечал отрицательно, качая массивной головой. Его помощник, выйдя из-за стола, стал настойчиво приглашать рабовладельца к выходу.

— Я свои права знаю! — горячился тот. — Имперский закон запрещает увязывать между собой лоты после их разделения!

— Правила нашего аукциона гласят, что аукционер, не внёсший оплату за выигранный лот до семнадцати часов дня торгов, считается недобросовестным, — монотонно зачитал по памяти помощник. — У Вас остаётся два часа десять минут стандартного времясчисления. Внесёте?

— Внесу. За один лот, на оба у меня нет средств, повторяю Вам!

Родианин с присвистом вздохнул:

— Это и означает отказ от внесения платы за лот. Сожалею, но мы вынуждены будем аннулировать результаты торгов по двум Вашим лотам и распродать их по частям завтра. Как недобросовестный аукционер, Вы к этим торгам допущены не будете. Всё в рамках закона. Не мешайте работать. Охрана!

Из тёмных ниш в боковых стенах возникли две рослые фигуры в клонских кирасах и наручах из белого пластоида, вооружённые электрическими посохами, и преградили путь зайгеррианину. А помощник, не вступая в дальнейшие пререкания, повернулся и пошёл обратно к столу. Рабовладелец попытался последовать за ним, но один из охранников, виквай, включил шест и легонько зацепил зайгеррианина разрядом по руке выше локтя.

— Полегче, деревенщина! — огрызнулся тот, вынужденный остановиться.

— Смотри, какой столичный житель выискался, — негромко заметила Осока. — Тебе полезно. Не всё вам других плетью стегать.

Слух у зайгеррианина был под стать размерам ушей. Глаза его сузились, он с сопением выдохнул воздух через ноздри, сделал шаг в нашу сторону и произнёс:

— Позор Кироса однажды будет смыт, тогрута. И всё твоё рогатое племя займёт подобающее место. У ног хозяев.

— Размечтался, — холодно сказала Осока. — Лучше молись своим богам, чтобы лорд Вейдер подольше не вспоминал о вашем существовании. А то ведь он может решить зайгеррианский вопрос окончательно. В своём излюбленном стиле «база-дельта-ноль».

Зайгеррианин ощерился, прошипел:

— Вейдер однажды падёт, как пали проклятые джедаи.

— Смелый, — заметил я, обращаясь к подруге. — Или просто свобода надоела, на рудники захотел. Организуем ему поездку?

— Нет необходимости. Вон, помощник аукциониста уже позаботился.

Рабовладелец зыркнул в сторону стола. Помощник, и впрямь, что-то писал, склонившись над терминалом. Что именно, нам отсюда видно не было. Гарантии, что он не слышал крамольную реплику зайгеррианина, дать не смог бы никто. Нервишки у рабовладельца сдали: буркнув нечто неразборчивое своей спутнице, он быстрым шагом покинул зал. Твилека засеменила за ним.

— Заявляемся на завтрашнюю сессию и пошли отсюда, — солнечно улыбнулась моя подруга.