«На “Амидале”, это “Возничий”, Эксойн говорит», — прорезалось в эфире.

— Слышу тебя, Джарви. Привет, — сказал я.

«Что произошло?»

— Они просекли, что груз ненастоящий.

«Вот хатт! Ненастоящий, значит. Даже я не знал».

— Ладно, вроде, всё пока идёт по схеме.

«Помощь нужна? Могу прислать своих людей».

— Нет, держись в одном клике, сами разберёмся.

Слабая дрожь гулко передалась по пустотелой трубе галереи на корпус корабля. Похоже, на корвете сумели начать перезапуск систем. Секунду спустя в динамике раздался голос Осоки:

«Алекс, немедленно уводи корабль!»

— Что? Что такое??

«Не знаю, опасность для вас, мы в норме, быстрее!»

«Отходите, мы вас подберём!» — хотел выкрикнуть я, но прикусил язык. Осокино «не знаю» означало только одно: у неё предчувствие. А с предчувствием джедая спорить нельзя, себе дороже. Руки быстро вводили команды. Люк – перекрыть, абордажный захват – отстрел, галерею на втягивание, реверс-моторами – боковой импульс и продольная тяга назад. Я ещё успел заметить на грани подсознания, что вибрация усиливается. Между кораблями образовался просвет в полсотни метров, когда я сообразил. Системы никто не перезапускал, они ожили сами, такое иногда бывает. И сейчас реактор с гиперприводом отрабатывали последнюю полученную команду. Прыжок.

— Джарви, фиксируй вектор! — успел крикнуть я в микрофон комлинка. Эксойн был опытным космическим волком и отреагировал мгновенно. То есть, об этом я узнал несколько минут спустя, когда имперский корвет исчез в гиперпространстве, а через соединённые даталинки «Амидалы» и «Возничего» потекла информация. Точность пеленгации транспорта оставляла желать лучшего, тем не менее, на основании его и наших данных можно было получить «конус выхода». Собравшись все вчетвером вокруг большого проектора, мы заворожённо следили за поднимающимся голографическим столбиком прогресса. Есть по вектору звезда или нет? Вспыхнул участок карты с узким зелёным конусом. Он смотрел в направлении галактического ядра, не задевая его совсем чуть-чуть.

— Скопление, — произнесла Падме, указывая на участок конуса примерно на одной четвёртой расстояния от нас до края ядра. Там мерцало слабое пятнышко. Кучка гаснущих, никому не нужных звёзд.

— Сколько систем попадает в конус? — спросил я.

— Сейчас, посчитаю. Тридцать одна. Навикомпьютер сообщает, что вероятность финиша в одной из них девяносто семь процентов.

— Новость хорошая и новость плохая, — вздохнул Базили. — Хорошая – они здесь, плохая – неизвестно, где именно здесь.

— Будем искать, — сказал я. — Падме, будь добра, связь с Орд Пардроном.

Я вкратце доложил Рийо о том, что произошло.

— Такого никто не мог предположить, — панторанка потёрла виски. — Что ж, отправляйтесь на поиски. «Возничему» я дам указание сбросить контейнеры и следовать за вами. Сможете дозаправиться из его баков.

— Годится. А насчёт этих контейнеров… я с тобой дома поговорю, хозяйственная ты наша.

Когда-то, ещё дома, я от души смеялся над фразой известного юмориста «Очень хорошо – тоже плохо». Сейчас было вовсе не до смеха. Гиперпривод «Амидалы» мог дать нам фору перед корветом примерно пятьдесят минут. А что прикажете делать с этой форой, если пункт назначения точно не известен? Выбрав одну из двух наиболее вероятных, по мнению навигационного компьютера, систем, мы совершили короткий прыжок.