— Пфф… — нервно выдыхает мать.

— Ты даже не в курсе, что твоя дочь танцует, не так ли? — он поднимает глаза на мать.

И она подвисает, мечась взглядом между мной и Дэвидом.

— Почему ты никогда мне об этом не говорила? — тут же находит виноватого в своём безразличии.

— Ты не спрашивала, — отвечаю.

Мать поджимает губы и отворачивается, Дэвид нервно ёрзает в своём кресле, скрещивая ноги и покашливая. Явно сожалеет, что упрекнул мать при мне. Догадываюсь, что между ними есть некоторые разногласия по поводу нас с Дамиеном.

— Просто я очень, очень сильно злилась на тебя, Ева. Столько времени прошло… а я до сих пор не понимаю, как ты могла ТАКОЕ сотворить! Доктор сказал, что если бы удар пришёлся на несколько миллиметров левее, Дамиен бы умер! — выдыхает.

— Ну хватит! Он тоже не был невинным ягнёнком. Они оба виноваты в том, что произошло! — газета летит в сторону. — Мы же решили сфокусироваться на том, чтобы сплотить семью, к чему теперь все эти обвинения?

— Да, ты прав, конечно, Дэйв. Ты прав.

Мать смотрит на меня глазами, полными слёз:

— Не будем вспоминать, что было, сосредоточимся на том, что будет! — выдавливает улыбку.

Load up on guns — nbspl

Вечером закрываюсь в своей комнате, пытаясь заняться математикой. Мне срочно нужно улучшить свои отметки, если хочу вырваться из проклятого «семейного» дома и уехать в колледж. Любой. Мне всё равно, по большому счёту, где учиться, и что изучать, главное — поскорее отсюда убраться.

Внезапно слышу негромкий стук в дверь и вопрос:

— Можно войти?

— Входи, — разрешаю, пару мгновений спустя.

Дамиен словно впервые в жизни неспешно обводит глазами синие стены своей бывшей комнаты, сосредоточенно рассматривая более яркие пятна, оставшиеся после того, как кто-то, или же он сам, снял висевшие когда-то плакаты популярных рок-групп и постеров на тему «Звёздных войн». У меня складывается впечатление, что он оттягивает как можно дольше неизбежное — столкновение с моим взглядом. Наконец, это происходит:

— Освоилась? — спрашивает, скорее для проформы, нежели действительно желая узнать, как обстоят мои дела.

— Да, спасибо.

— Я хочу попросить тебя, — сразу переходит к делу, — вернуть салфетку с моим номером. Ты ведь уже…

Он не знает, как закончить мысль, и я опрометчиво ему помогаю:

— Нет. Зачем мне номер, по которому не собираюсь звонить?

Его брови взлетают, а я продолжаю:

— По поводу салфетки: что упало, то пропало!

И добавляю с ехидством:

— Извини!

Он понимает намёк, хватает на лету:

— Ева, — произносит с нажимом на «Е», — эта девушка мне очень дорога. Она первая, с кем у меня возникло желание вообще иметь отношения.

— Тогда зачем совершать кобелиные реверансы?

— Это был просто флирт… — и он даже улыбается мне. — Невинный флирт!

Я долго не могу отвести взгляд от его физиономии. На секунду жалею о том, что так понравившийся мне парень оказался Дамиеном. Теперь очень трудно спорить с собой, отрицая, насколько он сексуален, как прожигает его тёмный взгляд, как влечёт изгиб губ. Но Дамиен, к счастью, не умеет читать мысли и принимает мою задумчивость на свой счёт:

— Считаешь, у меня слабость к женщинам?

— Мне плевать! — не задумываясь.