И он изменился. Настолько, что у ошалевшей Либби в буквальном смысле потекла слюна, и ей пришлось её сглотнуть, некрасиво при этом булькнув.

Конечно, виновник нашего эстетического экстаза всё заметил и абсолютно всё понял: его самодовольная, но при этом едва заметная улыбка не оставляла сомнений.

— Привет, — промурлыкал змей-искуситель моей подружке. — Ты …

— Либби, — подсказывает она, с трудом оторвав взгляд от его груди.

До этого момента я понятия не имела, что поросль на мужском теле имеет для меня какое-либо значение. Как и вид пресса. Ну вот, что может быть красивого в животе? Или бицепсах? Ну руки и руки — такие же нужные части тела, как и ноги! Но нет же, на этот раз всё иначе, и я даже не знаю, кого сильнее придавило: подругу или меня.

Дамиен чего-то нам обеим желал, кажется, приятного чаепития, но я не уверена.

— Что он сказал? — спрашивает Либби, как только спина с татуировкой между лопаток скрывается из нашего вида.

— Что ты хорошо выглядишь, — отвечаю, отчаянно стараясь вынырнуть из гипноза.

— Серьёзно?

— Угу. Ещё будешь?

— Давай.

Зато я услышала совершенно обычное телефонное «да». «Зато» — потому что это не было «да, любимая» или «да, солнышко», ну, или хотя бы просто «привет», который как ни крути лучше безликого «да».

Через полчаса алкоголь достигает своего места назначения, и Либби пытается принять судьбоносное решение:

— Что, если я сейчас поднимусь к нему?

— Он трахнет тебя, — предполагаю.

— Думаешь?

— Не сомневаюсь.

— Сучке это не понравится.

— Вряд ли ты обязана ставить её в известность.

— Слышала, что она пела вчера в раздевалке?

— Нет, — вру.

— Что он может семь раз подряд.

— А тебе это нужно?

— Мне нужно 777 раз подряд. По крайней мере, последние два года я чувствую себя именно так.

— Здесь важно не количество, а качество, — делаю предположение.

— Нет, ты точно не была вчера в раздевалке.

— Да? И что же я пропустила?

— Много чего. Эта сука сказала, что из всех мужиков, какие у неё были, небо в алмазах показал только Дамиен. Но главное не это, — на её лице вселенская тоска.

— И что же главное?

— Она поклялась, что выйдет за него замуж. И…

— И?

— И любое препятствие, которое рискнёт встать у неё на пути, раздавит.

Спустя мгновение добавляет:

— Проверим?

В этот момент мне становится очевидным, что мы с Либби определённо споёмся.

— Надо снять это на видео, — внезапно выдаёт.

— Зачем?

— Интересно посмотреть, как выглядят суки со съехавшей короной.

— Жестоко, — признаюсь. — Считаю, он должен об этом знать.

— Пожелай мне удачи.

— Удачи.

Либби поднимается: она не пьяная, нет, но походка не совсем уверенная — самая подходящая кондиция для задуманного.

Я наливаю себе виски без содовой и обжигаю горло. Горечь, жар и кратковременное ощущение удушья не помогают подавить гаденькое чувство, родившееся совсем недавно и так больно колющее меня изнутри — ревность.

Это ведь мой Дамиен. Мой подлый, гадкий, отвратительный сводный брат. Какого чёрта он теперь такой красивый? Почему перед глазами до сих пор стоит его кожа, эротично облепленная каплями воды как в рекламе водки? Чёртова голая грудь, мышцы, плечи, ключицы? И почему мерзкие кошки десятками крутятся около него, трутся, ластятся и облизывают родинку, похожую на птичью какашку?

Просто родинка на мужской щеке.