– Города, – ответила она.

– Но я видел их на горизонте. Эти штуки похожи на горы.

– Иные из них очень велики, – ответила Анна. – Куда больше гор.

– Они всюду…

– Мне казалось, что тапас поведал вам о Земле.

– Да, это так, но здесь‑то все настоящее…

Анна подплыла к центральному иллюминатору мостика и, прикрыв глаза от солнца, посмотрела на Землю.

– Посмотрите сюда. Угол тридцать градусов, прямо возле края обшивки.

Он прижал лицо к прозрачному материалу обзорного колпака и посмотрел в указанном направлении. Он увидел крошечное поблескивающее кольцо, парящее в космосе.

– Что это?

– Первая космическая станция с постоянным экипажем. Она совсем крошечная – сто пятьдесят метров в поперечнике. Теперь там музей. Запущена же она была примерно через пятьдесят лет после того, как вы покинули Землю. Вы могли бы дожить до этого времени.

– Разве я до него не дожил? – усмехнулся Кавасита. – Нет, быть Рип Ван Винклем совсем неплохо.

– Если мы проведем здесь еще какое‑то время, мы увидим на соседних орбитах с десяток других кораблей. Здесь очень интенсивное движение.

К спуску были приготовлены три модуля, каждый вмещал по пятьдесят человек. "Пелорос  "нес всего несколько тонн груза, предназначенного для передачи на земную поверхность. Нестор привела Каваситу в трансмиссионный отсек и указала на ряд предметов, которые должны были обратиться в энергию, легально транслируемую на специальные земные приемники, где исходные предметы восстанавливались.

– Не все так просто, – пояснила она. – У меня есть шесть произведений искусства из человеческой колонии, находящейся на одной из планет Эпсилон Эридана. Так вот, передать подобным же образом и их, я, увы, не могу. Это оригинальные официально зарегестрированные произведения, в состав которых введены особые атомы, искажающие получаемый сигнал. Трансляция таких материалов, как органические вещества, косметика, лекарства и тому подобное, также весьма затруднительна, поскольку их структура не поддается исчерпывающему анализу, потеря же хотя бы одной детали может привести к нежелательным последствиям. Трансляция людей и животных – кроме самых простейших видов – запрещена законом. Причины запрета чисто философские. Мне говорили, что люди, понимающие механизм превращения такого рода, нисколько не сомневаются в том, что полученный и исходный объект ничем не отличаются друг от друга. Причина всех сомнений – голые эмоции. Большинство членов «Хафкан Бестмерит» разрешает трансляцию живых существ, но по земным стандартам подобные опыты считаются чем‑то варварским. Честно говоря, я не задумывалась над этой проблемой, но участвовать в подобном опыте мне бы, естественно, не хотелось…

– Я читал, что большая часть вещей может дублироваться. Как это сказывается на вашей экономике?

– Скоро увидите. Идемте, пора занимать места в спускаемом модуле. Экономика диктует свои правила – для посадки отведены специальные окна…

– Когда меня забирали перфидизийцы, посадку совершал сам их корабль. Почему этого не делает "Пелорос  "?

– Не знаю, возможно, они просто богаче меня. Помимо прочего, в атмосфере "Пелорос " будет чувствовать себя не слишком‑то уверенно…

Она усмехнулась и, взяв Каваситу под руку, направилась к модульному отсеку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Полоса, занятая городом Токио, имела около трехсот километров в ширину и тянулась от Японского моря до Тихого океана. На тихоокеанском берегу, где некогда находились Иокогама и Кавасаки, высились пять структур Солери[6], каждая из которых имела высоту порядка двенадцати километров.