- Спой что-нибудь душевное, - в очередной раз попросил атаман у Ольгерда.

    Тот старательно сбацал Розенбаума, а потом без перерыва «Таганку».

    - Слушай, Олег. - Робин едва не пустил скупую разбойничью слезу. - С Антошкой все понятно. Герой, подвиги совершает, но ты-то зачем с ним ездишь? У тебя ведь талант. Оставайся с нами. В долю возьмем, беречь будем. Кормить там, поить. Женщины и без того твоими будут. Они такого в здешних краях не слыхивали. Я, понимаешь, музыку люблю, а тут не поют, а декламируют какой-то бред. Оставайся!

    Ольгерд почему-то посмотрел на Джоана и вздохнул:

    - И рад бы, да не могу. Не обижайся, Роберт. Меня же невеста ждет. Вот только закончу поход и сразу сделаю предложение.

    В другое время Роберт вполне мог рассердиться. Но песни родины сделали свое дело. Разбойник стал сентиментальным, как и многие из его коллег, когда вокруг много выпивки и звучат гитарные струны.

    - Красивая?

    - Очень, - Ольгерд снова посмотрел на Джоана, будто тот был сватом или братом нареченной.

    - А она знает? - с пьяной настойчивостью продолжал допытываться Роберт.

    - Пока нет. И даже не догадывается.

    - Ух ты! - к восклицанию Роберта присоединился Антошка. Для него влюбленность приятеля и поэта тоже была новостью.

    Преодолеть вместе столько опасностей, выпить на привалах столько вина и не обмолвиться ни полусловом! А еще говорят, что люди искусства болтливы и откровенны и о каждом своем чувстве трубят на весь мир! Вот и верь людской молве после этого!

    Джоан тоже выглядел изумленным. Только у него удивление было щедро перемешано с неприкрытым интересом и какой-то недоброй ревностью. Словно поэт был влюблен в его сестру, которую оруженосец ни за что и ни за кого не желал отдавать.

    И лишь один Сковород ничего не слышал. Он хорошо поел, еще лучше выпил и сейчас мирно похрапывал чуть в стороне.

    А что? Колдовать все равно нельзя, так хоть поспать перед дальней дорогой.

    - И кто она? - Истинные герои всегда очень живо интересуются подобными вещами. Джоан пока героем не был, но слушал с такой нескрываемой жадностью, что она переходила за рамки приличия.

    Антошка чуть не брякнул оруженосцу, мол, прежде рыцарские шпоры заслужи, а потом махнул рукой. Пусть набирается опыта, пока находится в такой исключительной компании. Редко кому из ровесников достается подобное счастье.

    Рукой махнул Антошка мысленно, да и то взмах получился коротким. Очень уж интересно было услышать ответ бродячего поэта.

    - Самая лучшая в мире девушка, - Ольгерд говорил, не отрывая глаз от догорающего костра. - Наша землячка, между прочим. Хотя это не самое главное. Я думаю, что она с детства мечтала о чем-нибудь возвышенном. О принцах, героях, другой обстановке. Потом перенеслась сюда и в поисках своего избранника переоделась в мужское платье, нанялась оруженосцем и теперь скитается по непроложенным здешним тропам. Кстати, мечом она владеет превосходно, да и храбрости ей не занимать. И никто до сих пор не подозревает, что под пыльным от скитаний личиком скрывается невиданная красавица.

    Мужчины слушали поэта как завороженные. История была правдивой, как правдивым было в Огранде все чудесное, чему давно не было места на родине. Даже обидно чуточку было, что все это произошло не с ними. Одно дело - обычные бабы, и совсем другое - нечто самой высокой романтики, о чем потом с гордостью можно будет рассказывать на привале у костра.

    А Ольгерд рассказывал без гордости, однако с таким чувством, что, услышь его неведомая избранница, - ни за что бы не устояла.