|
По плану уголь и кокс должны нам давать вы. А вы не даёте. Ваш уголь нам нужен сегодня, а вы ещё не ввели шахту в эксплуатацию. Опоздали. Язев проговорил: – Мы не отстали от плана, мы перевыполняем его. Шахта будет сдана в эксплуатацию в намеченный планом срок. Так ведь я говорю, Илья Максимович? обратился он к директору треста Лапшину: – Я от вас план получил, я по плану работал, я план выполняю. Лапшин утвердительно кивнул: – Работы идут в рамках графика. Шахта план не сорвала, – и раздражённо сказал генералу: – Так ставить вопрос нельзя, товарищ Мешков! Есть объективная документация, утверждённая директивными органами. Как будто так, Иван Кузьмин? И он вопросительно посмотрел на секретаря обкома до промышленности. Секретарь обкома весело ответил: – Так-то так, но вот получилось – от Мешкова отстали, ему кокс действительно сегодня нужен. – Я прекрасно это понимаю, – сказал Лапшин, – кто же виноват, однако? То мы перевыполнили план, то, выходит, не выполнили. – Кто виноват? – переспросил Мешков и тяжело поднялся во весь свой богатырский рост, развёл руками и, обращаясь главным образом к Маше, сказал: Выходит, что Мешков виноват! Так, что ли? Кругом я виноват! А со мной вместе виноваты и землекопы, что рыли котлованы, и бетонщики, и каменщики, и монтажники, и наладчики, и прокатчики, и штамповщики, и токари, и клепальщики, и сварщики – весь рабочий класс, так, что ли, выходит? Что ж смотреть, товарищ Язев и товарищ Лапшин, под суд нас и отдавайте, раз мы виноваты в том, что завод построили вдвое быстрей, чем предусмотрено планом! Язев поморщился, глядя на смеющиеся лица участников заседания, я проговорил: – Товарищ генерал, вы, может быть. Героя соцтруда получите, а с нового пласта угля вам шахта сегодня всё же дать не может. Вот рабочий, старший бригадир, проходчик, спросите его, люди вкладывают себя целиком в работу, а больше дать они не могут, потому что они всё же люди. Не может шахта дать сегодня уголь. – А когда сможет? Я сегодня и не прошу. – В соответствии с планом – ввод в эксплуатацию в конце четвёртого квартала сорок второго года. – Нет, это не пойдёт, – сказал секретарь обкома. – Тогда скажите, что делать? – спросил Лапшин. – План не с потолка взят, в соответствии с ним построен весь график работ, обеспечение рабочей силой, материалами, продснабжением! Я с Язева спрашиваю круто, но ведь я не смогу в ближайшее время обеспечить его квалифицированными кадрами. Это надо прямо сказать. А где он их сам возьмёт? В тайге? Нет у треста бурильщиков, врубмашинистов, крепильщиков. А если бы и были они, Язев их не обеспечит перфораторами, электросвёрлами. А были бы перфораторы и электросвёрла добавочные, его всё равно будет лимитировать недостаточная мощность компрессора и электростанции. Вот и скажите, что тут делать? Георгий Андреевич снял очки и, прищурившись, посмотрел на стёкла. – Вы тут, товарищи угольщики, – сказал он, протирая платком стёкла очков и продолжая улыбаться прищуренными, близоруко мигающими глазами, – вы тут всё время ставите вопросы, которые уж ставились властителями дум революционной интеллигенции в девятнадцатом веке: «Кто виноват?», «Что делать?». Он надел очки, оглядел всех вдруг ставшим хмурым острым взглядом и сказал: – О том, кто виноват, в нынешнее время нам говорит прокуратура, а чтобы зря не беспокоить её, давайте определим новые сроки ввода нижнего горизонта шахты в эксплуатацию. План у нас один и очень прост: отбить немцев от Сталинграда, отстоять независимость, честь Советского государства. – Сердито, злым голосом он добавил: – Вам понятно это? Простой план. Не с потолка взят. Извольте в соответствии с ним перестроить свой график. В это время вошла, громко скрипя кирзовыми ботинками, старуха уборщица, внесла чайник и стаканы. |
