|
Против регента давно уже зрел заговор, и Боратынский был одним из тех, кто принимал в нем участие. И вот сегодня все должно было произойти. Сегодня заговорщики проникнут во дворец регента Бирона, и дни его у власти закончатся. Никто даже не сомневался в том, что это произойдет. Ведь заговорщики имели поддержку, и не простую. Анна Леопольдовна, мать императора Иоанна Антоновича, ненавидела Бирона и не чаяла, как избавиться от него. Она сама хотела стать правительницей при малолетнем сыне, и многие в таком решении ее поддерживали.
Несколько молодых дворян, среди которых были и Голицын с Боратынским, тихо и скоро шли по улице. Вот и дворец герцога. Им не составило труда войти в него, прислуга, частью подкупленная, а частью сочувствовавшая заговорщикам, беспрепятственно и бесшумно пропустила незваных гостей в дом. Первым делом был схвачен дворецкий Бирона. Он нимало не сопротивлялся. — Господа, господа, — испуганно шептал дворецкий, — я укажу вам комнату его светлости… — Веди! — приказал Голицын. — Ах, какая это будет неожиданность для господина регента, — бормотал дворецкий. — Тем более он теперь не один, — вдруг хихикнул он. — С кем же? — преспокойно переспросил Голицын. — С дамой… — Что за дама? — Молодая дама, — охотно ответил дворецкий. — Второй день уж тут. Нынче его светлость до нее добрался и… — Он коротко хихикнул. Боратынский, услышав о молодой даме, похолодел и замер. Но в этот миг князь Василий успел пожать ему руку, и это пожатие привело его в себя. «Что с нею? Неужели… неужели…» Дальше думать не было сил. Впереди других Боратынский вбежал по лестнице. Его опередил князь Голицын, влекший за собой дворецкого. — Стучи, — шепотом велел Голицын слуге. Дворецкий забарабанил в запертую дверь: — Ваша светлость! Ваша светлость! — закричал он. — Ваша светлость! — Что такое? — послышалось из-за двери. — Кто там? Что случилось? — Ваша светлость, — зашептал дворецкий, — скорее, скорее! Выходите, беда… — Что еще? Что за беда? — проговорил герцог. Затем он еще что-то говорил, но из-за двери невозможно было ничего разобрать, так как он приглушил голос и разговаривал с кем-то, кто был внутри комнаты. Затем щелкнул замок, дверь отворилась и показался сам герцог Бирон. — Ваша светлость, вы арестованы по приказу правительницы Анны Леопольдовны, — воскликнул князь Голицын, едва увидев регента. — Что? — проревел Бирон. Но тут он был схвачен, и двое гвардейцев повлекли его по коридору в собственные покои герцога. Им предводительствовал все тот же дворецкий, указывая дорогу. У комнаты, из которой вышел герцог, остались только Боратынский и Голицын. Иван вбежал внутрь, но никого не увидел. Лишь широкий полог кровати герцога колебался. Боратынский кинулся к нему и резко отодвинул ткань в сторону. За пологом стояла она — Любава — бледная, с заплаканным лицом, платье ее было в беспорядке, она прижимала руки ко рту, будто сдерживая готовящийся вырваться крик. Увидев Ивана, девушка еле слышно охнула и покачнулась. Боратынский, ничего не говоря, протянул к ней руки, и она упала прямо в его объятия. Он прижал Любаву к себе. Потом слегка отодвинул волосы и заглянул ей в лицо: — Что ты? Как? Любава не могла отвечать. У нее не было сил. — Ты… — Он не решался спросить. — С тобою все в порядке? — Да, да, — выдохнула она. |
