– Нет, выше. Точно выше, – подумав, ответил Сироткин. – У Аси еще надо уточнить. Я так трясся, что…

– Когда вы входили в квартиру тещи, все двери шестого этажа были закрыты? Точно?

Чего он добивается, чего пристает, на что надеется? Что Сироткин сейчас ему скажет, что когда они поднялись на шестой этаж, Карелин выбегал из квартиры Зинаиды Павловны? Глаза горят, пальцы сжимает и разжимает…

Бредятина!

– Все двери были заперты. Все!

– Вы не могли этого знать наверняка. Ася ваша тоже думала, что дверь вашей тещи заперта. А дернула за ручку, она и открылась.

– Да. А… Я не пойму, куда вы клоните, – с усталостью обронил Сироткин после минутного размышления. – Вам нужно, чтобы я оговорил ее соседа? Этого, что с зоны недавно вернулся? Но при всей моей к нему неприязни я его не видел.

– Давайте вспоминать вместе, – настырничал Осипов.

Ну, не мог же он его отпустить прямо вот так сразу. Этот гад ему работы прибавил, и сколько! И все впустую. Не мог раньше все рассказать! Пусть сидит теперь, ежится и на вопросы отвечает.

– Вы поднимались с первого этажа на шестой. Когда именно услышали стук двери?

– Когда как раз на шестой поднялись. Мы же по лестнице шли, не лифтом. Сами понимаете.

Он не понимал подобных идиотов с преступными наклонностями.

– И дверь хлопнула выше шестого этажа. На каком – не скажу. Но громко хлопнула.

А что, если Карелин воспользовался не той квартирой, которая соседствовала с его балконами, а той, что была этажом выше? Подтянулся, вошел в нее через балкон, вышел на лестницу, спустился на этаж, убил соседку и вернулся таким же путем. А? Могло так быть?

Не могло, ответил сам себе Осипов. Над Карелиным живет семья с тремя детьми. Вряд ли его визит остался бы не замеченным. И лифтом он не ехал. А по лестнице должен был идти. И тогда непременно его увидели бы эти двое. И если даже не увидели бы, то…

Черт! Что он делает? Что он снова делает? Хочет повторить историю восьмилетней давности? Когда на каждого свидетеля смотрел удавом и подводил его к тому, что хотел услышать. Не то чтобы он требовал оговорить Карелина, нет. Там доказательной базы было на троих. Там даже сомнений ни у одного эксперта не возникло. Но…

Но так хотелось, чтобы Дима Карелин как можно быстрее исчез из жизни Лизы! Так хотелось полновластно распоряжаться ее телом, ее временем, ее мыслями.

Дима исчез. Лиза досталась ему. И…

И на этом все закончилось! Вся, на хрен, романтика растворилась в ее слезах и упреках. И до тела она долгое время его толком не допускала. До тех самых пор, пока замуж за Окунева не собралась. Вот как собралась за него замуж, так секс у них снова стал невероятным.

– Ты извращенка, Лизка, – целовал он ее на каждом свидании горячо и страстно. – Тебе необходимо кому-то изменять. Иначе ты удовольствия не получаешь.

Она смеялась в ответ, но уже не так, как прежде. Грустно смеялась, понял вот прямо сейчас и вдруг Осипов. Она все же любила Карелина. Как могла любила.

Уже через час он держал в руках флешку с записями передвижений сладкой парочки в роковую ночь убийства Зинаиды Павловны Сироткиной. Ни на что он так внимательно не смотрел, как на дверь Карелина, когда любовники крались по лестничной клетке. Дверь была плотно закрыта.

– Все, я могу идти? – вытянул к нему руки в браслетах Сироткин. – Вы можете меня освободить?

Проворчав нечто невнятное, Осипов расстегнул на его запястьях браслеты. Подписал ему пропуск и взглядом указал на дверь.