-- Неужели война?

-- Да нет. Теплоцентраль меняют. Осень на носу. Еще и ураган что-то там напортил, -- Толик рассеянно мял и закручивал собственное ухо.

-- Значит, теплоцентраль? -- Евгений Захарович недоверчиво уставился на Толиково ухо. -- Вот оно, значит, как...

Почему-то подумалось, что ремонт трубопровода может быть военной хитростью -- чтобы, значит, не паниковали раньше времени, не распространяли безответственных слухов. А на самом деле -- война. С раннего утра и с первых часов рассвета. И где-нибудь в Забайкалье уже тайно мобилизуют студентов и школьников, потому что кадровые части уже истреблены и некому садиться в танки и самолеты для ответного удара. Немудрено, что окопы роют здесь, за центральной линией Урала. Нынешний век -- век стремительный. Может, тем он только и хорош, что не придется ждать долго. День, д

ва, и все будет кончено. И ничего не решит одна-единственная винтовка, ничего не решит одно-единственное "ура". Сделав такое неожиданное резюме, Евгений Захарович успокоился. Будь, что будет, а он попробует "не замечать" происходящего. По мере сил. И ничего не надо сообщать Толику. У соседа и так забот хватает...

-- У вас вчера праздник был? -- застенчиво спросил Толик. -- Кто-то смеялся, а потом текло. По стенам, по балконам.

-- Текло? -- Евгений Захарович задумался, озабоченно потер лоб. -- Не помню. Хотя праздник действительно был. Души и сердца... А сейчас вот на работу надо. И тоже как на праздник.

-- Это хорошо, -- завистливо вздохнул Толик. -- Я вот пока только устраиваюсь. Сторожем в детский сад.

-- А что? Замечательная профессия! Все ж таки дети!

Евгений Захарович с любопытством покосился на Толика. Может, так и надобно жить? Все побоку -- и в сторожа? Что он, к примеру, выгадал в своем институте?

-- Дома-то как? Помирились?

-- Помирились, -- Толик понурил голову. Видно было, что ему хочется вздохнуть, но он сдерживается. Евгений Захарович вздохнул за него.

-- Понятно... Что ж, пойду я, Толик. На праздник... То есть, тьфу ты! -на работу.

Они обменялись рукопожатием -- таким крепким и затейливым, словно расставались навсегда. Впрочем, так оно и было.

###Глава 11

Возложив ноги на полированный стол, Евгений Захарович листал подшивку ФИСов и протяжно в голос зевал. Он успел уже отоспаться и чувствовал себя значительно лучше. К проспекту он не притрагивался, дав себе слово даже не глядеть в его сторону. Минусов на сегодняшний день и без того хватало. На этот раз опоздание не обошли вниманием, и телефон то и дело отрывал его от журналов, заставляя морщиться и выслушивать чужое недовольство. Видимо, злополучная новость доползла таки до полчища соавторов, и каждые десять минут кто-нибудь из них спохватывался и, набрав н

омер, принимался журить Евгения Захаровича, для начала интересуясь рабочим настроем, затем выражая недоумение по поводу случившегося и в конце концов твердо надеясь, что ЭТО более не повторится. Евгений Захарович говорил "да", "понимаю" и, прикрывая микрофон ладонью, продолжал зевать, глазом кося в ненавистный потолок. Начиная удивительно скучно, они и заканчивали скучно...

Уже через какой-нибудь час -- монологи соавторов смертельно ему надоели. Он попробовал положить трубку на стол, но в кабинет тут же заглянул Стас Иванович, один из них, легко узнаваемый по озабоченному изгибу бровей, по увертливому и скользкому взгляду. Торопливо подхватив трубку, Евгений Захарович стал на ходу изобретать пространный разговор с директором института. Выждав в почтительном молчании несколько минут, Стас Иванович деликатно замахал руками и попятился к выходу.

-- Я позже, -- шепотом объяснил он, и Евгений Захарович нетерпеливо кивнул.

Как только дверь затворилась, он хряснул телефонной трубкой по клавишам и издал вполне звериный рык. Сгребя в охапку несчастные ФИСы, швырнул их в угол.