Я еле смирилась со смертью мамы. Кажется, только недавно очнулась и начала жить полноценной жизнью восемнадцатилетней девчонки. Влюбилась, хотела переехать к своему парню, о будущем мечтала. Вчера я вообще испытала то, что до этого ни разу не испытывала – возбуждение, страсть, горячечное любопытство. Смешно. Так стыдилась Богдана утром, а сейчас думаю о произошедшем с безразличием. Пофиг. Внутри пустота.

Целый час я гуляю по одной и той же улице, дожидаясь назначенного времени. От чрезмерной жары снова болит голова, меня подташнивает, перед глазами расплываются мутные круги. Где водитель? Уже пора ехать. Я ведь не одна записана к нему, там ещё три пассажира должны быть. Странно, что я никого больше не вижу.

Набираю водителя, но на звонок он не отвечает. Дурные мысли ворочаются в голове. А если это развод? Деньги ведь я уже перевела.

В руках вибрирует телефон. На экране незнакомый номер. Я отвечаю, не задумываясь. Вдруг это из больницы звонят.

– Привет, Лия, – голос Богдана кажется мне таким чужим и далёким сейчас, что по спине бежит холодок. Парадоксально, учитывая летнюю жару.

– Здравствуй, – теряюсь.

– Продолжаешь изучать город? – спрашивает он.

– Ага.

Мимо проезжает машина, но не той марки и с другими номерами. Чёрт! Водитель на двадцать минут опаздывает, как такое возможно?

– Ты где? Мы можем встретиться, если хочешь, – предлагает Богдан.

– Ты же отменил наше свидание.

– Планы изменились.

– Я не могу, – мотаю головой.

– Почему, Лия? – мне чудится в его голосе столько заботы и неподдельного интереса, что хочется плакать. А ещё забить на свою самостоятельность и во всём признаться! Боже, как мне не хватает поддержки сейчас, ласкового слова, надёжного плеча рядом. Так страшно за папу, так тяжело быть одной.

– По кочану, – отвечаю я с наигранным смешком, а у самой слёзы на глаза наворачиваются. Ничего, я сильная, справлюсь.

– Что случилось? – не успокаивается Богдан.

– Ничего. Всё в порядке. Я просто… Не важно. Не могу сейчас разговаривать.

– Лия, я не смогу тебе помочь, если ты и дальше будешь всё держать в себе.

И как он умудряется находить такие бесячие, но в самое сердце проникающие слова? Он хочет мне помочь, а я бегу от этого, закрываюсь в себе, молча варюсь в своих переживаниях. Отец в больнице, мне страшно. И за него, и за себя. Я не готова увидеть его искалеченным, божечки, у меня сил не хватить держать его за руку и смотреть, как жизнь покидает его тело!

Всхлипываю, снова и снова.

– Лия, где ты сейчас находишься?

– Какая разница? – огрызаюсь.

– Хорошо, тогда просто говори со мной.

Я падаю прямо на бордюр, вся трясусь, никак не могу собой овладеть. Словно лопнуло что то внутри – и все страхи вырвались на волю, и теперь они кусают меня, разрывают на кусочки и ехидно смеются в лицо. Я переоценила свои возможности.

– Папу избили. Он в больнице, в тяжёлом состоянии. Я звонила туда, мне сказали, что всё очень плохо… – несвязно объясняю я.

– Где ты, Лия? Что ты собираешься делать?

– Я должна его увидеть! Ты не понимаешь…

Сквозь мутную пелену я вижу, как рядом останавливается машина. С теми самыми номерами. Это не развод, внутри уже сидят люди, только меня не хватает. Нужно встать, сделать несколько шагов и открыть заднюю дверь – а спустя шесть часов я буду в родном городе, с отцом.

Всего несколько шагов.