Билли едва ли мог двигаться. Ему удалось открыть глаза и увидеть, как сафари было разбито воинами в одеяниях, покрытых листвой. Он услышал выстрелы Хенсона и носильщиков. И сразу же увидел, как Хенсон доблестно борется с воином, а потом заметил вспышку бронзового меча, и Хенсон согнувшись пополам, упал вниз лицом.

Билли попытался подняться. Но не смог.

Он успел увидеть так же, как Джин открыла огонь из своего пистолета прямо в куст, в упор, увидел, как этот куст упал, но потом и ее захлестнула орда одетых таким же образом воинов.

Билли закрыл глаза. Он почувствовал тепло, и, как ни странно, какой-то уют и комфорт.

Звуки выстрелов и крики заставили его через силу открыть глаза снова. И этого делать не стоило. Подкравшиеся воины напали и полностью разметали сафари. Все было кончено уже через несколько минут.

Билли заметил, что Джин увели прочь вместе с захваченными носильщиками. Ее голова низко повисла, а руки были связаны за спиной, поводок из кожи был прочно закреплен на шее, и абориген, теперь лишенный своего костюма из листвы, высокий и царственный, с большим количеством шрамов и лицом, украшенным полосами белой краски, увел ее прочь с тропы вне поля зрения.

— Сукин сын, — выругался Билли.

Затем на него упала тень, и высокий туземец воткнул копье в плечо Билли. Но Билли не почувствовал боли. Теперь он ничего не чувствовал. Он подумал о Хенсоне, Джин, своих друзьях. Он хотел бы смочь сделать хоть что-то. Он хотел бы остался дома. Несчастный снова закрыл глаза и почувствовал, как мир закачался вдали от него, как будто вися на веревке.

— Ну, вот и конец, — подумал Билли, это была его самая последняя мысль.

Глава 12

Когда его одежда стала сухой, Хант оделся и попытался продумать план дальнейших действий. В конце концов, он решил, что для него лучше всего было бы ждать здесь, как и предлагал Тарзан, но человек обнаружил, что не может набраться терпения, чтобы сделать это. Он не мог перестать думать о Джин и тех двух страшных людях. Он решил снова попробовать двинуться по деревьям, несмотря на все то, что произошло, но это была мысль, которая быстро прошла.

Хант не был человеком, который любил оружие, но сейчас он хотел бы, чтобы у него сейчас было ружье. Это заставило бы его почувствовать себя немного в большей безопасности, и он мог бы, возможно, обеспечить себя мясом вместо ягод, питаться которыми ему быстро надоело. А с винтовкой, идея пойти на помощь Джин была бы более реалистичной. Чего он мог бы надеяться достичь с одним ножом?

Хант схватился за тяжелую ветку на дереве, качаясь на ней, пока она не треснула и не сломалась, а затем использовал свой нож, чтобы заострить один конец так, чтобы она могла послужить ему копьем. С этим новым оружием и ножом, он определил свое местоположение на тропе, и пошел вперед, пытаясь держаться северного направления.

Когда он выступил, то не забыл совет Тарзана полностью. Он держал глаза открытыми на разные ориентиры и деревья, на которые мог бы подняться, потому что он знал, что после охоты и кормежки львы лежат где-нибудь по соседству. Даже с полными животами, они могли бы сделать исключение в его случае, и решить сожрать немного свежего мяса.

Однако, к полудню не увидев никаких признаков львов, Хант испытал чувство облегчения и безопасности. Чувство безопасности, тем не менее, сдерживал факт отсутствия у него винтовки. Его заостренная палка придавала путнику немного мужества, но теперь, путешествуя в одиночестве и слыша движение животных в кустах, он чувствовал себя гораздо менее храбрым. В конце концов, палка, острая или нет, это просто палка. Кроме того, он чувствовал голод, но не был достаточно знаком с плодами джунглей и не рисковал, есть ничего, кроме ягод, что показал ему Тарзан, а они уже не были доступны.

Во второй половине дня, Хант заметил изменение в характере леса.