Торшин смотрел на письмо, как голодный на хлеб, боясь дышать. Нервы сдали. Не выдержали напряжения в последние секунды, и вместо того, чтобы протянуть руку, он свалился на колени и град слез залил лицо.

— Дай, — еле вырвалось охрипшее.

Он долго вставал, ноги подкашивались, петляли. Он хотел уйти в глушь, но ноги не пошли дальше ближайшего пенька.

Он глянул на письмо, обратный адрес. Сердце готово было выскочить от волнения:

«Здравствуй, Егор! Письмо твое мы получили. Читали всей семьей. Рады, что ты жив и здоров. Это — главное. Так считаем мы все. А нас нынче много. Коль просил, пропишу по порядку

Славик закончил строительный институт. Работает в совхозе. Ведет строительство школы. Он женат. Его жена — врач-педиатр. Работает в нашем совхозе, в больнице, какую строил Славик. У них уже двое детей. Сын и дочь. Наши с тобою, Егор, внуки.

Рая тоже в совхозе. Экономист. Заочно заканчивает институт. Она тоже замужем. За нашим новым механиком. Зятя зовут Юркой. У них дочка родилась недавно.

Алешка школу в этом году заканчивает. Военным хочет стать. Но уже девушку имеет. Свою, совхозную. Она ему не даст с пути сбиться и уйти от земли, от дома и семьи. Ее руки куда как крепче моих. Я-то скоро на пенсию пойду. Буду при внуках. Может, они счастливее нас с тобою окажутся…»

Егор читал, глотая слезы, а на другой день послал телеграмму:

«Простите. Возьмите меня к себе».

А через три дня получил короткий ответ из дома:

«Возвращайся. В деды…»

Глава 11. ХУДОЖНИК

Володька Прохоренко появился у Никитина ранним утром. Оглядевшись по сторонам, понял, что мужики здесь живут в палатке, и двинулся к ней напролом.

Лесорубы спали, никого не ожидая. Да оно и понятно. Заявку на людей Никитин не успел подать. И недавно говорил Кокорину, что с кадрами у него — порядок, полная обойма.

Но так было на днях. А вчера получивший из дома телеграмму Торшин всю ночь не спал. Никак не мог утра дождаться. И все порывался, пусть пешком, не глядя на ночь, скорее появиться в Якутске и, сев на самолет, вернуться домой. Он всю ночь ворочался, покуда на него не заругались со всех сторон.

Свой рюкзак он собрал в минуту и повесил на гвоздь у двери.

Егор боялся всяких случайностей. Он уже высчитал, что на получение документов и расчета у него уйдет не более двух дней. О бригаде, людях он уже не думал. Душою оторвался и простился с мужиками. Промучавшись всю ночь, Егор заснул лишь под утро.

Проснулся оттого, что кто-то дергал его, теребил за плечо. Во сне он видел, как сероглазый мальчуган, щербатый и вихрастый, требует рассказать сказку. Про лес и про зиму… Мальчонка был очень похож на Алешку, младшего сына. Таким он запомнил его.

«Не балуй!» — просил Егор. И проснулся оттого, что рука настырно тормошила его.

— Где бригадир? — услышал он над самым ухом. И вмиг проснулся. Вскочил.

Володька Прохоренко стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты на чем приехал? — удивился Торшин и добавил: — Ты кто? Зачем тебе Федька?

— Да вот прислали к вам. Работать. На катере попутно подкинули.

Никитин, услыхав такое сквозь сон, мигом проснулся. Думал сам с Торшиным заявку в Якутск передать. Тут же повезло.

Владимир передал Никитину короткую записку Кокорина:

«Возьми мужика. Постарайся сыскать ему дело. Если не получится, отправишь на нижний склад к плотогонам. Мне сообщи…»

Володьку тут же определили на место Торшина. Едва Николай усадил Егора в лодку, чтобы отвезти в село, Прохоренко уже пошел в тайгу следом за бригадой.

Егор оглянулся на берег. В последний раз увидел порыжелый от дождей верх палатки, дым из трубы печурки.