На стене, аккурат над моим рабочим местом, красовалась надпись:

«Файла нет. Пишу тут. Я всё равно заберу второго. Не защищайте его . Он заслужил свою участь. P.S. Надеюсь, ведьма в порядке ».

Иван многозначительно присвистнул, но опомнился и затараторил, обращаясь к Вересову.

  Что за глупые шутки? Ведьма? Вы серьезно?

  Я?   опешил следователь.   Причем тут я? А серьезно или нет, нужно интересоваться у автора послания. Вряд ли стену выбрали случайно. Но Яна не хочет помогать следствию.

  Правда?   скривилась я.   Скажите ещё, что это из за меня громили кабинет риэлторов, калечили технику стоматологов и пугали остальной народ, изображая буйное привидение?   извергая на Вересова гневную тираду, я включила компьютер и расположилась за столом в ожидании, пока техника загрузится.   Даже если на минуту допустить, что сообщение предназначено кому то в нашем кабинете, почему сразу мне?   поинтересовалась я умеренно ядовито, желая сбить с нахального мальчишки спесь.   Мое рабочее место крайнее к выходу. Писать здесь проще всего. И, кстати, просветите нас: как таинственный вредитель попал в редакцию? Ведь вашими стараниями охрана никого в здание не пускает. Место преступления, улики и всё такое.

Взбелениться всерьез следователю не позволило воспитание и зачатки профессиональной выдержки. Но я инстинктивно почувствовала, как он подавляет эмоции. Но не злость, а, скорее, обиду.

  Не пускает,   кивнул Вересов и мстительно глянул на Ивана.   Но особо рьяные всё равно прорываются по поводу и без. Удивительно, что тут крокодилы на водятся!

Отвечать на внеплановый каламбур, к счастью, не пришлось. Иначе не сумела бы удержаться от истерического смеха. Спас мобильный, протрубивший марш, призывавший к бою. Глянув на имя звонившего, я почувствовала лёгкое головокружение. Это был Глеб Вениаминович. Наверняка, с важными новостями. И однозначно не вовремя. Но не отвечать на звонок в присутствии Вересова было подозрительно.

  Добрый вечер,   поздоровалась я, исключив обращение. Потянулась к сумке, чтобы достать флешку и преступить к делу, ради которого мы с Иваном приехали в пустую редакцию. Я решила вести себя естественно. Это обычный звонок. По работе. Не более.

Удав профессиональным чутьем почувствовал напряжение в голосе.

  Не можете говорить?

Мне понадобилась секунда, чтобы принять решение.

  Да. Я слушаю.

Я знала, Глеб Вениаминович поймет. Я не могла обсуждать детали, но выслушать новости была способна. Не важно, что следователь следил за каждым движением. С виду я   само спокойствие. Левая рука прижимала телефон к уху, правая целенаправленно работала: щелкала кнопками мыши, открывая нужные папки, и копировала звуковой файл на карту памяти.

  Я выяснил, что просила,   начал сыщик, понизив голос, чтобы находящиеся рядом со мной люди не смогли разобрать слов.   Ты правильно думала. На месте вашего офиса и соседних магазинов раньше располагался частный сектор. Народ расселили на рубеже тысячелетия по программе ликвидации ветхого жилья. Помнишь такую?

  Конечно,   кивнула я, стараясь тщательно подбирать слова.   Людей выселяли в новостройки на окраинах. Ушлые товарищи умудрялись прописывать к себе орду родственников, чтобы получить большую жилплощадь. Тогда квартиры давали не метр на метр, а из расчета количества прописанных жильцов. А ещё я знаю случаи, когда люди до последнего отказывались переезжать и судились.