Вряд ли я смогла бы заставить свои бедные мышцы втаскивать санки на гору, но кататься на коньках — это другое дело! — сказала Диана. — Я бы, пожалуй, попробовала, тем более, что при этом будут заняты другие мышцы.

Они справились со своими обычными утренними обязанностями, с готовностью помогли миссис Тик л. Узнав, что дети собираются идти на озеро кататься на коньках, она снабдила каждого пакетом печенья.

Коньки — дело такое, вмиг проголодаетесь, — сказала она. — Перекусите немного, и тогда, может, за обедом не будете все заглатывать, как голодные волки.

Мне придется задержаться, чтобы зашить дырку на свитере, — с сожалением сообщила Диана. — Я его вчера порвала, и, если сразу петли не подхватить, он весь распустится. Я к вам потом на озере присоединюсь, мальчики.

И она пошла к миссис Тикл взять у нее иголку, а ребята отправились с коньками на озеро: По дороге они остановились полюбоваться на вылепленного вчера снеговика.

— Красавец, настоящий красавец! — похвалил его Барни. — Таких больших я еще никогда

не видел. Надо было на него еще какое-нибудь старое пальто напялить, чтобы он совсем как настоящий смотрелся!

Знаете что? Давайте проверим, нет ли здесь чужих следов, — предложил Роджер, вспомнив, как испугался Снабби накануне вечером.

Нет-нет, не надо! — запротестовал Снабби, Ему было стыдно, что он попусту поднял тревогу. — Просто у меня вчера глаза устали от снега, вот и мерещилось всякое!

Все равно быстренько взглянем, — решил Барни.

Он обошел вокруг снеговика, но ничего особенного не заметил. Только множество перепутанных следов, оставленных вчера их собственными сапогами.

Потом он оглядел снежный дом и снег вокруг него. И здесь переплетались сотни следов, и невозможно было определить, есть ли среди них чужие. Правда, цепкий взгляд Барни отыскал несколько, которые, по его мнению, отличались от остальных, но ручаться он бы не стал.

— Пойдемте, ничего здесь нет, — сказал он. — Видно, и правда Снабби померещилось.

Снабби захотелось просто так забежать в свой снежный дом. Он посидел там немного, воображая себя эскимосом в своем иглу. Потом, слыша, что голоса Барни и Роджера удаляются, встал и, пригнувшись, собрался выйти наружу. Вот тут-то он и увидел перчатку. Она лежала, наполовину втоптанная в снег, у края входного проема. Снабби удивленно уставился на нее, потом поднял, решив, что ее обронили Барни или Диана.

Но перчатка была большая, связанная из толстой темно-синей шерсти. Никому из них она не пришлась бы по руке. Снабби повертел находку, ощущая, как быстро забилось сердце. Значит, вчера вечером здесь кто-то был! Кто-то смотрел на их освещенное окно, следил за ними! Эта мысль не доставила ему удовольствия.

— Барни! Роджер! — закричал Снабби и бросился догонять друзей. — Подождите! Мне надо вам что-то сказать!

Они обернулись, услышав тревогу в его голосе. Чудик, убежавший с ними вперед, сразу повернул обратно и, увязая в снегу, прыжками двинулся к Снабби.

Что там у тебя? — спросил Роджер.

Посмотрите, что я нашел в нашем доме, — сказал запыхавшийся Снабби. — Перчатка! Я как раз вылезал из дома и вдруг вижу — лежит! И, уж конечно, она не наша — такая здоровенная.

Да, не наша, — согласился Роджер. — У нас у всех кожаные перчатки. У Барни тоже. Это чья-то еще. А не мог ее Чудик откуда-то притащить и бросить там?

Нет, это исключено. Он даже не забегал в снежный дом. Он же убежал с вами. Я знаете что думаю? Я думаю, кто-то все-таки там вчера был.

Но только зачем? Торчать там в темноте на холоде. ..

— Смотри не проболтайся Диане и миссис Тикл, — предупредил Роджер. — А то они испугаются до смерти.