Замок был построен из того же белого камня, что и остальные дома в городе. Окна в нем были из толстого стекла (многие причудливо раскрашены), а зубчатые башни и стены отделаны изящно и с любовью. С самых высоких его башен можно было видеть почти всю территорию, которую охранял граф, и Замок был сконструирован таким образом, что, когда дул мистраль, можно было так расположить вентиляторы, трубы и маленькие дверки, что Замок начинал петь, и музыка эта, напоминавшая звучанием орган, ветром разносилась на далекие расстояния.

Замок возвышался над красными крышами города, за которым находилась арена для боя быков, выстроенная, как говорили, чуть ли не тысячелетия назад римлянами.

Граф Брасс доскакал на своей измученной лошади до извилистой дороги, что вела в замок, и крикнул часовым, чтобы они открыли ворота. Дождь затихал, но ночь была холодной, и графу хотелось как можно быстрее попасть к огню. Он проехал через большие железные ворота во внутренний двор, где грум принял у него уздечку. Затем граф пошел по ступеням к дверям Замка, прошел коротким коридором и оказался в главном зале.

В камине пылал жаркий огонь, а подле камина в глубоких креслах сидели его дочь Ийссельда и старый друг Боджентль. Когда он вошел, они поднялись с кресел и Ийссельда поцеловала отца в щеку, приподнявшись на цыпочки, а Боджентль смотрел на нее с улыбкой.

— Я полагаю, надо первым делом съесть что-нибудь горячее и переодеться во что-нибудь более теплое, чем эти доспехи, — произнес Боджентль, дергая за веревку звонка. — Я прослежу, чтобы все было сделано.

Граф Брасс благодарно кивнул и подошел поближе к огню, стягивая с головы шлем и пристраивая его на доске камина. Ийссельда опустилась на колени подле его ног, дергая за шнуровку сапог. Это была красивая девушка девятнадцати лет с мягкой, розовато-золотистой кожей и светлыми волосами — прекрасного золотистого оттенка. Она была одета в пышное ярко-оранжевое платье, и ее можно было сравнить с духом огня, когда она быстро и грациозно подошла к слуге, который уже стоял наготове со сменой одежды для графа.

Еще один слуга помог графу избавиться от нагрудной пластины доспехов и быстро освободил его от остального. Вскоре граф был одет в мягкие свободные брюки и белую шерстяную рубашку, поверх которых накинул льняной халат.

Небольшой столик, заставленный бифштексами, картофелем, салатами и изумительным густым соусом, был пододвинут к огню вместе с флягой мускатного вина. Граф Брасс со вздохом сел и принялся за еду.

Боджентль стоял у огня, наблюдая за ним, в то время как Ийссельда свернулась клубочком в кресле напротив и ждала, когда отец утолит голод.

— Итак, милорд, — произнесла она с улыбкой, — как прошел день? Все ли наши пребывают в безопасности?

Граф Брасс кивнул и ответил в том же шутливом тоне:

— Похоже, что так, миледи, хотя мне и не удалось проверить все северные башни, кроме одной. Пошел дождь, и я решил вернуться домой.

Он рассказал им о встрече с барагуном. Ийссельда слушала его с широко распахнутыми глазами, а Боджентль постоянно хмурился, и губы на его аскетическом лице были поджаты. Знаменитый поэт-философ не всегда одобрительно относился к эскападам своего друга и считал, что граф Брасс сам виноват во всех приключениях, которые с ним происходят.