– Не могу с вами не согласиться. – Его взгляд блуждал по ее лицу. – Наша дуэнья дала нам всего-навсего – сколько? Пять минут? Она полагает, что этого более чем достаточно.

Леди Бэрд неторопливо пересекла лужайку.. Тоби вприпрыжку носился вокруг нее, будто они всегда были закадычными друзьями.

– Кларисса разрешила нам несколько вальсов послезавтра вечером, – сказал Роули. – Я надеюсь, вы оставите за мной те два танца, о которых мы договорились. Если же вас беспокоит, что я так мало ухаживаю за мисс Хадсон, то объясняю: мы с мисс Хадсон открываем бал, более того, мне придется пригласить ее танцевать и после ужина.

Виконт произнес это с надменным видом, тоном, не терпящим возражений. Кэтрин не могла припомнить, когда же она дала согласие на два танца. Сама мысль о том, что ей придется вальсировать с Роули, казалась невыносимой. Ноги Кэтрин стали словно ватные. И ей не хватало воздуха, она задыхалась.

– Очаровательно! – воскликнула леди Бэрд, приблизившись к ним и глядя то на одного, то на другого. Однако не объяснила, что именно представлялось ей очаровательным. – Мы отняли у вас слишком много времени, миссис Уинтерс. Нам пора идти, не так ли, Рекс? Я обещала Клейтону, что вернусь не позднее чем через час. Вы будете на балу? С нетерпением буду ждать встречи.

Кэтрин улыбнулась.

Она проводила их до калитки и помахала рукой на прощание. Да, она тоже с нетерпением ждет бала. Хотя не следовало бы… Она должна была отказаться от приглашения. Даже и теперь не поздно отправить письмо с извинениями. И все-таки очень хотелось потанцевать! И почувствовать себя молодой. Хотелось танцевать с ним!

Она поняла, что не отправит никакого письма.

Притворив дверь, Кэтрин прислонилась к ней и так стояла с минуту, закрыв глаза.

"Страшно подумать, как вы стали бы обращаться с ребенком”.

Кэтрин тихонько застонала. Она вспомнила, как держала на руках дитя, совсем крошечного ребенка. Но это длилось так недолго… Ах, так недолго… Ребенок прожил всего три часа, и поначалу она была слишком слаба и не могла взять его на руки.

Потом Кэтрин во всем обвиняла себя. Смерть ребенка – это была ее вина. Сначала она не хотела его. Она плохо питала его, пока вынашивала, – просто не смогла заставить себя питаться как следует. И слишком много плакала. В те дни она очень жалела себя. Повитуха сказала – слишком поздно сказала, – что ей нельзя огорчаться. И потом… Может быть, она спеленала его слишком тепло, а может, недостаточно тепло. Возможно, она обнимала его слишком крепко – или недостаточно крепко. Если бы она взяла его на руки сразу, как только он родился, то, может быть…

Он умер.

"Страшно подумать, как вы стали бы обращаться с ребенком”.

Кэтрин закрыла ладонями лицо, и с ней случилось то, что в последнее время случалось очень редко. Она заплакала.

Тоби уткнулся носом ей в ногу и заскулил.

Миссис Адамс потратила немало сил, готовясь к обеду и балу в Боудли-Хаусе. Она всегда считала, что в деревне приготовления к балу требуют гораздо больших усилий, чем в Лондоне. В Лондоне достаточно разослать приглашения “всему свету”, и можно надеяться, что гостей соберется столько, сколько необходимо, чтобы счесть вечер удавшимся. И гости всегда собираются. Ведь, в конце концов, Клод – брат и наследник виконта Роули. В деревне же приходилось приглашать всех без разбору, разве только не крестьян, и надеяться, что гостей наберется достаточно, что званый вечер не обернется катастрофой.

Кроме того, ранняя весна не самое лучшее время для балов. Садовых цветов еще очень мало, оранжерейных же едва-едва хватает.