|
за «несообщение о получении письма от бежавшего после кронштадтских событий в Финляндию бывшего начальника 187 бригады Соловьянова». Каких бы политических взглядов вы ни придерживались, читатель, и даже если вы в душе осуждаете всех без исключения участников кронштадтского восстания, но тут-то как быть? Ведь молодой офицер в восстании<style name="a2"> не участвовал<style name="11">, и следователю это было известно. В письме его бывшего командира не было<style name="a2"> никакой<style name="11"> подозрительной или порочащей того или другого информации, никаких не было и запросов, скажем, о предоставлении «шпионской информации». Простое человеческое письмо: дескать, живем здесь хреновато, но живем, привет от того-то и того-то, а если можете, сударь мой, не откажите в любезности помочь родственникам, поскольку отсюда помощь организовать в данный момент не представляется возможным. Я не читал письма Соловьянова, но читал аналогичные письма кронштадтцев, всегда продиктованные чисто житейскими заботами и заполненные житейскими фактами, к борьбе с Советской Россией не имеющими отношения. А не читал я письма Соловьянова только потому, что в деле его не удалось обнаружить прокурорам, занимавшимся реабилитацией морского артиллериста Д. Л. Введенского. Как и никаких других доказательств, подтверждающих факт совершения им инкриминируемых ему преступлений. Зато удалось обнаружить рапорт Д. Л. Введенского на имя следователя ПЧК Котомина, в котором он вполне убедительно доказывает свое неучастие в кронштадтском восстании, свое неучастие в деятельности «Петроградской боевой организации», отсутствие «обратной связи» с бывшим командиром бригады Соловьяновым, к прискорбию, оказавшимся за пределами Советской России. Все это не помешало Президиуму ПЧК постановлением от 3.10.21 осудить бывшего морского артиллериста к двум годам лагерей. А может, как раз убедительность и спасла офицера. Расстреливали ведь и за меньшее. Вот я и говорю — повезло Дмитрию Леонидовичу...
<style name="120">X. «Дуэль: Петрочека против зарубежных разведок»
<style name="a2">«Американская шпионско-белогвардейская группа»<style name="11"> «составилась» в кабинетах Петроградской губчека из 10 человек. Можно было бы, конечно, собрать американских шпионов и побольше. Например, в польскую, учитывая наличие в Петрограде достаточного числа поляков, включили 24 «шпиона», а в финскую, учитывая близость границы и наличие традиционно проживающего под Петроградом финского и ингерманландского населения, и вовсе 59. Соединенные Штаты были далеко. Это хорошо понимали и в массе своей недоучившиеся в училищах и гимназиях следователи. В то же время штаты уже тогда представлялись максималистам-революционерам чем-то пугающим, опасным и крамольным. То есть, считали в Петрочека, если уж мировая буржуазия решилась на вооруженное выступление против Советской России, то без американских империалистов тут не обойтись. Разумеется, в Советской России к середине 1921 г. еще находились под разными «крышами» американские разведчики — под видом коммерсантов, журналистов. Они собирали какую-то, чаще политическую и коммерческую информацию, необходимую правительству США и крупным фирмам для принятия тех или иных управляющих решений — опять же политических, дипломатических, экономических. Но изучение большого объема материалов той эпохи не дает нам никаких оснований для того, чтобы согласиться со следователями Петрочека: американские империалисты наняли на доллары группу домохозяек, балтийских моряков и одного профессора-хирурга для того, чтобы вести целенаправленную шпионскую и террористическую деятельность. |
