Григорий съел все до последней крошки, затем рас­стелил постель, аккуратно сложил полосатые брюки и железнодорожную куртку. Стеганку с зашитыми в ней червонцами отобрали при обыске.

Помолившись на ночь с особым усердием, он заста­вил себя заснуть. Пробудился до света, отравленный смертной тоской. Вновь привиделся трещащий в огне подсолнух.

Допрос вел высокий чин с двумя шпалами на василь­ковых петлицах. Начал, как водится, с выяснения лич­ности. Дорошенко отвечал обстоятельно, без ненужной суеты, ни на йоту не уклоняясь от легенды.

Майор, а может, и старший майор — Григорий пу­тался в званиях — спокойно записывал.

—       С какой целью вы направлялись в Проскуров? — спросил он, покончив с формальностями.

—      В отпуск.

—      Почему зимой? Или дома не сиделось, гражда­нин... э... Вовченко?

—      Премирован за стахановский труд.— Дорошенко гордо выпрямился.— Хотелось отметить с родичами.

— Пьете? — неожиданно, но все так же, не повышая голоса, поинтересовался следователь.

—      Как сказать? — смутился Григорий.— По слу­чаю... Отчего и не выпить с радости?

—      А на какие деньги?

—      На свои, заработанные.

—      Родственников тоже намеревались угостить?

—      Уж как водится, товарищ начальник.

—      Правильно,— майор одобрительно, как показа­лось Григорию, кивнул.— Согласно описи, при вас об­наружено семнадцать рублей сорок восемь копеек... Не слабовато ли для таких наполеоновских планов? А, гражданин Вовченко?

Дорошенко смущенно передернул плечами.

—       Или вы заранее перевели соответствующую сум­му туда, в Проскуров,— майор выжидательно прищу­рился,— чтоб не сперли в дороге?..

«Издевается, гад,— у Григория похолодело в гру­ди.— Вот сейчас все и начнется...»

Он затравленно огляделся, ища выпотрошенные из злополучного ватника пачки.

—      С чего это вы так заерзали? Задело, небось, за живое?

—      Ас чего? — готовясь отступить на подготовлен­ные позиции (выигрыш по облигации, азартные игры), Дорошенко фамильярно осклабился.— Просто выпить вдруг захотелось, товарищ начальник. Зря растравили душу.

—      Так, значит? — майор поежился лицом, скры­вая зевоту.— Сидит человек в НКВД и мечтает... О чем, спрашивается? О стакане водки. Хорош ударничек.

—      А что? Товарищ Стаханов тоже, говорят, за­шибает.

—      Ваша настоящая фамилия? — перегнувшись че­рез стол, требовательно спросил следователь.

—      Вовченко,— Григорий виновато втянул голову в плечи.— Я ж говорил...

—      Меня интересует настоящая! — майор пристук­нул пальцами по краю стола.— Хватит ломать ко­медию.

—      Вовченко и есть, Влас Захарович Вовченко.

—      С какой целью ездили в Минск?

—      Никогда не бывал в Минске.