|
Это была сладостная минута. Здесь, в этом шумном, сверкающем зале, она ощущала лицом тепло римского солнца, видела пыльные улицы и чувствовала, как содрогаются камни мостовой под ногами легионеров под красными гребнями шлемов, марширующих с высоко поднятыми орлами, завоевавших все известные в те времена земли, выкрикивая: «Да здравствует Цезарь!» Она вновь оказалась там, где бросали на растерзание львам христианских мучеников, сражались гладиаторы, был распят вверх ногами святой Петр, расписывал Сикстинскую капеллу Микеланджело… И не хотела, чтобы настоящее затмевало прошлое. Оно было слишком дорого ей, слишком глубоко вплеталось в ткань ее грез. Нет, она не будет ни о чем спрашивать Марио.
В этот момент, прервав ее ностальгические воспоминания, к ним приблизился мужчина по фамилии Ричмонд. Он радостно поприветствовал их с Кореной и представил свою супругу, а спустя несколько секунд к ним присоединились Чарльз Войси и Торольд Дисмор, и беседа приняла общий характер. Она была вполне тривиальной, пока миссис Ричмонд не заговорила о древней Трое и сенсационных открытиях Генриха Шлимана. Усилием воли Веспасия вернула себя в настоящее. – Замечательно, – согласился Дисмор. – Упорство этого человека достойно всяческих похвал. – А найденные им артефакты? – с воодушевлением продолжала миссис Ричмонд. – Маска Агамемнона, ожерелье, принадлежавшее, по всей видимости, Елене… Это трудно вообразить! Персонажи древних легенд были столь же реальны, как обычные смертные люди из плоти и крови. – Возможно, – сдержанно произнес Войси. – О, я почти уверена в этом! – запротестовала женщина. – Вы читали эти замечательные статьи Мартина Феттерса? Вот поистине блестящий ученый. Он все подробно разъясняет доступным нам языком. Возникла пауза. – Да, – неожиданно сказал Дисмор. – Это большая утрата. – О! – Лицо миссис Ричмонд залилось краской. – Я совсем забыла. Это ужасно… Мне очень жаль. Он… упал… Она запнулась, явно не зная, что сказать дальше. – Разумеется, он упал, – с раздражением произнес Торольд. – Одному Богу известно, о чем думали присяжные, вынося свой вердикт. Откровенная нелепость! Но апелляционный суд наверняка его отменит. Он взглянул на Войси, Ричмонд тоже повернул голову в его сторону. Чарльз молча смотрел на них, а на лице Марио появилось изумленное выражение. – Извините, Корена, пока я не могу высказать свое мнение. – Лицо Войси побледнело, а губы сжались. – Почти наверняка я буду одним из судей, призванных рассмотреть эту апелляцию. Насколько мне известно, этот проклятый полицейский Питт – амбициозный и безответственный человек, испытывающий неприязнь к знатным и состоятельным людям. Он использует власть, которой наделен в силу занимаемой им должности, чтобы демонстрировать свои возможности. Его отец был выслан за воровство, и это до сих пор не дает ему покоя. Его действия – своего рода месть обществу. Нет ничего ужаснее высокомерия невежественного человека, облеченного теми или иными полномочиями. У Веспасии было ощущение, будто ей нанесли пощечину. Несколько секунд она не находила слов. В голосе Войси звучал гнев, а глаза его горели огнем. Хотя ее гнев был ничуть не меньшим. – Я и не предполагала, что вы знакомы с ним, – произнесла она ледяным тоном. – Но я убеждена, что судья обязан судить любого человека, независимо от его происхождения или социального статуса, только на основании свидетельств, проверенных самым тщательным образом. Вы не должны допускать, чтобы на выносимое вами решение влияли слова и поступки других людей, и тем более ваши чувства. Правосудие одинаково для всех, или это не правосудие вовсе. |
