-  У нас на родине все совсем по-другому, чем здесь у вас, - твердо сказал я царю. - Народ у нас красивый, вольный и сплошь грамотный.

    -  Врешь! - перебил меня он. - Быть такого не может, на всей Руси такого места нет и быть не может! Я ее всю пешком прошел из конца в конец!

    -  Не вру, у нас не то, что у вас, у нас очень высокая культура! - высокомерно повторил я. - Мало того, что все умеют читать и писать, мы пишем не только на пергаменте, а на чем угодно. У нас все заборы и подъезды исписаны всякими словами, причем не только русскими, но даже иноземными! Ну, там: «Спартак - чемпион», fuck или, скажем, «Ксюша - дура».

    Меня начало распирать от гордости за нашу великую, культурную державу, в недалеком прошлом самую читающую в мире.

    -  А какие у нас песни поют, заслушаешься!

    Я хотел напеть что-нибудь величавое и патриотичное, но вспомнил только шлягер школьных дискотек и пропел:

    Я уж взрослая уже,

    Поцелуй меня везде.

    -  Не понял, - перебил меня Лжедмитрий, - то есть как это везде? Уточни!

    -  Не могу, - твердо отказался я, - не царское дело такие места целовать, такое только у нас на краю земли сходит.

    -  Забавно говоришь, понимаю, что все врешь, не может быть такого распутства на Святой Руси, но слушать интересно. А у нас-то в Москве ты давно обретаешься?

    Я посмотрел на царя с некоторым скептицизмом. Он в столице всего месяц, а уже говорит «у нас», тоже мне коренной житель!

    -  Я в Москве, считай, родился, потом уехал, но снова вернулся!

    В том, что я говорил, была доля правды.

    В эту смутную эпоху я попал совсем недавно, в марте месяце текущего 1605 года. Отправился из начала XX века разыскивать жену, попавшую в средневековье, не нашел и, похоже, задержался здесь надолго. На эту рискованную авантюру меня подбила некая координационная историческая служба, пытающаяся корректировать прошлое, направлять его в такое русло, чтобы земляне своими активными действиями друг против друга не лишили себя будущего. Служба, как я потом понял, набирала волонтеров, способных адаптироваться в сложных исторических условиях, и наткнулась на меня.

    К этому времени я уже довольно долго по инициативе упомянутой выше Марфы Оковны болтался в разных эпохах, набил руку в борьбе с трудностями и, видимо, этим понравился координаторам. Мне сделали предложение, которое было заманчиво относительной свободой выбора: они меня перемещают в прошлое, а я в нем живу, как хочу, и делаю, что хочу. Кто же от такого откажется?!

    -  Давно вернулся? - уточнил царь.

    -  Нет, совсем недавно, - ответил я. - Приехал и почти сразу познакомился с Федором Борисовичем Годуновым.

    -  Ненавижу Годуновых, они хотели меня убить! - нервно заявил царь. - Отеческий престол отобрали!

    -  И Ксению тоже ненавидишь? - с деланным удивлением поинтересовался я, намекая на любовную связь между лжецарем и лжецаревной. Настоящая Ксения Годунова, с которой у меня какое-то время были романтические отношения, влюбилась в датского рыцаря и отправилась с ним в эту маленькую скандинавскую страну, а Лжедмитрий крутил роман с ее двойником, Марусей из Гончарной слободы, которой мне удалось подменить царевну.

    -  Тише ты, - шикнул на меня царь, - скажешь тоже! Ксюша, она о-го-го!

    -  А как же Марина Мнишек? Ты же на ней обещал жениться?

    -  Откуда ты знаешь?! - подозрительно спросил он.