Бреннан кивнула:

– Именно это и произошло.

– Да.

– Что насчет второго скелета?

Они выехали на параллельную трассу, и Бусс смог выжать из машины максимум. Час был поздний, и автомобилей на дороге было очень мало. Вдали появились огни города, и Бусс снова ощутил себя частью цивилизации.

– Возле театра.

– Но куда привел нас бездомный свидетель?

– К старому дому Джордженсена.

– А теперь?

Бусс пожал плечами.

– Дорога на Алгонкин. Ну и что?

– Где жил Джордженсен?

Поняв, к чему она клонит, Бусс ответил:

– В Алгонкине.

Кивая, Бреннан продолжила:

– Тебе ничего не кажется странным? Разве он может рыть таким неосмотрительным?

– Еще как может, если хочет, чтобы его поймали.

Бреннан покачала головой.

– Я так не думаю. Ты же был тогда в кухне. И продолжаешь думать, будто он хотел, чтобы его поймали? Вспомни, как он себя вел.

– Может, он просто решил окончить карьеру и умереть в зените славы?

– Бусс, Джордженсен вел себя совсем не так, как вел бы себя человек, приготовившийся к смерти. Он не хотел уйти из жизни, забрав нас с собой. Он хотел выжить. И это ему удалось.

– Шизики часто творят подобные вещи, Бонз. Это мое поле деятельности, так что поверь мне на слово – серийные убийцы часто делают что-то, не отдавая себе отчета и своих поступках.

Она ничего не ответила, глядя на дорогу перед собой.

Бусс продолжал:

– Он выбрал это кладбище, даже не задумываясь, возле какой дороги оно находится. И скелет указывал на кладбище, а не на дорогу. Но подсознательно убийца хотел быть пойманным, поэтому среди всех кладбищ Чикаго он выбрал именно это, находящееся неподалеку от дороги на Алгонкин.

Но на Бреннан его убеждения не подействовали.

– Это не логично.

– Точно так же, как нелогично убивать молодых людей, хоронить их у себя в подвале и лепить «новые» скелеты из костей разных жертв. Серийные убийцы редко дружат с логикой. Это не соответствует их больному восприятию реальности.

– И все равно я думаю, что мы упустили нечто важное, – сказала Бреннан.

– Если тебе от этого станет легче, прочитай записку. Ее мы точно пропустили. А там может быть нужный намек.

Она достала пакет для улик, в который упаковала записку, включила свет в салоне автомобиля и расправила пластик, чтобы можно было читать сквозь него.

– Снова заглавные буквы.

– Что он пишет?

– «Адресат – ФБР, – начала она читать вслух. – Я дал вам два шанса, и вы доказали, что вы так же беспомощны, как и полиция до вас. Насколько я должен упростить вам задачу? Я дал вам столько зацепок, я сделал эту задачу такой легкой, что с ней справился бы и ребенок. И все равно вы некомпетентны, глупы и неспособны меня поймать. Мое терпение истощилось, пока я наблюдал за вашими беспомощными метаниями. Возможно, я должен просто выслать вам свое имя и домашний адрес? Я уже проделывал это с полицией, может, только так я смогу рано или поздно увидеть вас у моей двери». Подписано «Придурок».

– Придурок? Это как в фильме «Месть придурков»?

– Я опять не понимаю, о чем ты говоришь. Просто «придурок». И все.

– Три записки, три разные подписи, – задумчиво сказал Бусс. – Вот теперь я точно не вижу во всем этом никакого смысла…

Бреннан выключила свет в салоне.

– А ты представь на секунду, что мы еще не поймали Джордженсена, зато нашли этот скелет.