— О, Найл, иди опять ко мне! Мне было сейчас так хорошо! Во сто крат лучше, чем на берегу! Там ты был мокрым и скользким от воды, а сейчас таким мягким и пушистым. Лучше заниматься этим на земле! И сейчас ты показался мне таким большим! Раза в два больше, чем днем! Ну, иди же скорей ко мне!

Она протянула руки на его голос. Найл только сплюнул себе под ноги, затем заметил какую-то палку в одном углу пещеры, проследовал к ней, направил на конец жнец, выпустил слабую вспышку и, держа палку над головой, осветил пещеру.

Оглядевшись вокруг, Габриэла издала вопль ужаса. Подключившись к ее сознанию, Найл понял: она вспоминает о случившемся. Только сейчас она начинала осознавать… Ей было скучно сидеть одной рядом с огромными пауками, да и ночь оказалась душной, и она решила сходить быстро окунуться в реке. Дома она любила купаться ночью в бассейне. Габриэла окунулась, а как только вышла из воды, на нее набросились какие-то мохнатые чудовища. Она успела закричать, но ей закрыли рот вонючей грязной лапой… Потом… Она потеряла сознание, а проснулась от волн наслаждения, накатывающих на ее тело…

Габриэла опять в ужасе посмотрела на три других тела — мохнатых самцов, так и лежащих кучей.

— Ты убил их? — робко спросила девушка.

— Нет, они живы. Пока, — ответил Найл. — Посмотри на их глаза. — И немного опустил горящую палку.

А в глазах самцов, глядящих на обнаженную Габриэлу, опять стояла похоть. Они снова хотели ее и вроде бы забыли, что рядом находится враг, самец, хозяин самки. Инстинкт был сильнее. Самка!

Самка, горящая желанием, необычная, другая, не такая, как они, но самка!

— Что ты намерен делать? — послал Курт ментальный импульс Найлу. Курт не хотел даже участвовать в принятии решения. Ведь здесь речь шла не о решении начальника отряда, важного для всех, а о решении оскорбленного мужчины…

— Пусть остается здесь, — сказал Найл вслух, кивая на Габриэлу. — Раз ей тут понравилось.

Затем Найл бросил взгляд на так и лежащих парализованными самцов.

Паралич спадет сам, примерно через сутки, если Найл ничего не сделает раньше, чтобы выпустить мохнатых особей из своеобразной ловушки. А значит следует ожидать, что сюда прибегут подземные пауки… Хотя одного человекообразного можно сразу взять с собой — как приманку. И ведь еще один пленник — дозорный — так и лежит, брошенный у кромки леса.

Найл передал горящую палку Курту, а сам подошел к самцу, совокуплявшемуся с Габриэлой, и поднял его за шкирку. Девушка в ужасе вскрикнула. Найл бросил на нее последний взгляд и потащил самца из пещеры, а на воздухе привязал молодыми лианами к спине паука, на котором приехал на плато сам. Когда он уже заканчивал процедуру, из пещеры выскочила обнаженная Габриэла — связанная днем набедренная повязка была сорвана.

— Найл! — закричала она так, что слово разнеслось над горным хребтом и его несколько раз повторило эхо. — Не бросай меня здесь!

— Не бросай! Не бросай! — повторило эхо.

Больше никаких звуков ниоткуда не последовало. Человекообразные в страхе притаились. Неизвестное всегда страшит гораздо больше, чем известный враг.

— Если хочешь, можешь пешком возвращаться в свой город, — бросил Найл, садясь на спину паука рядом с привязанным самцом. — Здесь не так далеко. С голоду не умрешь.

Курт и Энна сели на своих пауков и отдали восьмилапым команду бежать вниз. Горько рыдающая Габриэла осталась на плато. Рикки и два других маленьких разведчика опять зависли над землей, наблюдая за происходящим, чтобы вовремя предупредить Найла об изменившейся ситуации — если она вдруг резко изменится.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

У подножия горного хребта Найл отдал паукам команду следовать к тому месту, где они оставили связанного дозорного.