Прежде чем сесть в машину, Китайгородцев прикрикнул на топтавшихся неподалеку охранников:

– Уходите отсюда! Не нервируйте его!

На самом деле он жизни им спасал.

Они неохотно пошли прочь.

Китайгородцев сел в машину. Шаров завел двигатель. И только после этого передал ребенка Китайгородцеву.

Китайгородцев принял Алешу левой рукой и как только прижал его к себе покрепче – выстрелил в лицо Шарову. Того отбросило. Китайгородцев рванул ручку двери. Дверь не открылась. При включенном двигателе замки дверей заблокировались. Китайгородцев знал о подобной особенности многих автомобилей, но здесь он вспомнил об этом слишком поздно. И остающихся до взрыва гранаты пары секунд ему теперь хватало только на то, чтобы попробовать спасти мальчишку. Китайгородцев повернулся спиной к Шарову, Алешу положил на сиденье, сам навалился сверху, прикрывая мальчика собой.

Ничего больше он сделать не мог.

Он ничего больше и не делал.

Лежал на мальчишке и ждал взрыва.

Взрыва не случилось.

Китайгородцев осторожно протянул руку и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель умолк. Двери разблокировались. Все так же осторожно Китайгородцев потянул за ручку и открыл дверь. Ему оставалось только шагнуть наружу. Но тут случилось неожиданное. К водительской двери автомобиля подскочила растрепанная и безумная на вид Люда Потапова, рванула дверь на себя, та распахнулась, и мертвый Шаров вывалился из машины под ноги Люде. Вместе с гранатой.

– Ложись!!! – заорал Китайгородцев.

Прикрыл мальчика собой.

Громыхнул взрыв. Оглохший на время Китайгородцев выскочил из машины и побежал к дому, прижимая к себе орущего от страха Алешу.

– Его надо покормить, – сказал Китайгородцев. – И будет лучше, если грудью. Привезите сюда мамашу какую-нибудь кормящую.

– Хорошо, я сейчас распоряжусь, – пробормотал Проскуров.

Похоже, необходимость что-то делать возвращала его к жизни.

Пришел Хамза. По его расстроенному виду можно было все понять, но Китайгородцев все-таки коротко спросил:

– Люда?

Хамза покачал головой.

Погибла.

– Ну зачем она туда полезла? – сказал в сердцах Хамза.

Китайгородцев знал. Люда, позабыв обо всем, бросилась спасать Алешу. Но для Хамзы он придумал другую версию.

– Возможно, ей показалось, что в машине Баранов.

– Кстати, – вспомнилось Хамзе. – Баранов… Ты побудь с ним пока. Там у нас проблемы.

Он посмотрел просительно на Китайгородцева.

– Плохо дело? – произнес Китайгородцев понимающе.

– Он как безумный. Рвался к Люде, еле удержали. Закрыли его в доме охраны.

К Людмиле ему нельзя. Китайгородцев это понимал. Люда лежит у машины, а к машине сейчас никто не имеет права подходить – пока не приедут саперы. Неизвестно, что там есть еще внутри фургона. Да и у Шарова могут быть сюрпризы.

– Иди к Баранову, – попросил Хамза. – Просто с ним побудь. О чем хочешь разговаривай. Лишь бы он был не один.

Баранова Китайгородцев нашел в запертой комнате с решеткой на единственном окне. Тот сидел на полу: кисти рук свесились с колен, плечи ссутулились, голова опущена. Он выглядел, как спортсмен, проигравший свой главный поединок. Все пошло прахом, и впереди ничто его не ждет.

Китайгородцев сел на пол рядом с Барановым. Тот даже не пошевелился.

– Она ни в чем не виновата, – сказал Китайгородцев. – И то, что она рвалась сюда работать, а тебе не сказала – это ничего не значит. Может, постеснялась она. Может, побоялась, что ты как-то не так поймешь.

Он хотел бы примирить Баранова с погибшей Людой.