На радостях Кирилл разрешил, и в строй ОМСБОНа стало триста шестьдесят новых дроздовцев, вернувшихся к своим.

Однако в строю 7-й Украинской советской дивизии бойцов хватало. И техники тоже.

Танковая рота РККА, состоявшая из лёгких «Уиппетов» и «Рено FT-17», взяла белых в клещи. На заднем плане, теряясь среди деревьев, подвывали моторами грузовики с пехотой.

— Огонь! — спокойно сказал Авинов.

Никогда ещё древний брянский лес не слыхал такого грохота и скрежета стали о сталь.

«Рено», съезжавший с пригорка, лишился башни и, объятый пламенем, докатился до самой низины. Второй снаряд угодил в грузовой «бенц», разваливая кузов надвое. Грузовик, следовавший за ним, столкнулся с горящим передком собрата и перевернулся — красноармейцы посыпались, как грибы из лукошка.

Из-за рощицы ёлочек выскочил «Уиппет», строча из пулемётов. Трёхдюймовый снаряд запалил его, как свечку, и красный танк вломился в деревца, тараня заросли горящим комком.

Машины стали разъезжаться, пехота сигала через борта, танки бестолково палили в белый свет, как в копеечку.

— Юнус! Передай всем, пусть уходят к северу по той дороге, помнишь, вчера нашли?

— Помню-помню, сердар!

— Мой танк остаётся прикрывать и Махмуд тоже. Исполнять!

— Есть!

Одному из Т-12 досталось от красных «Рено» — полуторафунтовые снаряды, выпущенные из пушки «Пюто», броню пробить не смогли, зато сбили обе гусеницы и заклинили башню.

Чёткие очереди автоматических пушек и рёв крупнокалиберных пулемётов не смолкали, постепенно удаляясь, — красные отходили, подгоняемые разрывами осколочно-фугасных и огнём из ППТ.

— Кажись, отбили! — крикнул башнер, щеря закопченное лицо.

— Кажись, — согласился Кирилл.

Местечко для новой базы сыскали в самом что ни на есть медвежьем углу, на небольшой возвышенности, заросшей сосняком и окружённой разрывчатым кольцом холмов.

Дождь прекратился, и все здоровые принялись рыть землянки да перекрывать их брёвнами в три наката — пригодилась старая изба, разобранная до самого устоя.

Технику загнали под деревья, для надёжности прикрыв брезентом и маскировочными сетями.

Задымила полевая кухня, колко ударяли топоры, ширкали лопатки. Зычные голоса унтеров, готовых выцукать заленившегося, разносились ясно и далеко.

Авинов разложил карту, потёртую на сгибах, прямо на столе, сколоченном из досок, и подозвал подпрапорщика Сороку.

Сорока сам был из этих мест, хорошо зная стёжки-дорожки, порой и такие, о которых даже жители ближайших деревень не ведали.

— Глянь-ка. Мы во-от здесь. От нас до Навли, что на линии Брянск — Комаричи, вёрст сорок будет, ежели по прямой, а до Нарышкина, это здесь вот, на железной дороге между Орлом и Брянском, вдвое больше. Опять-таки по прямой. А в лесу, сам знаешь, прямых путей нет.

— Эт точно…

— Может, знаешь какую дорогу?

Сорока задумчиво поскрёб щетину на подбородке.

— До Навли-то легко… — протянул он. — Этта… Вот так вот лесом проехать, поплутать версты четыре от силы и на дорогу выходить, ваше высокоблагородие. Кабыть, заросла, но техника пройдёт. Как раз к деревне Кропивна попадёте. Ну показываться-то лишнее, надоть объехать Кропивну, тута вот, ближе к речке. Так-то вот, берегом и к станции выйдете.

— Так и сделаем. Спасибо, Сорока.

— Рады стараться, ваш-сок-родь!

В рейд Авинов брал два Т-13, бронеотряд Т-12, взвод «Остинов-Путиловцев» и пять грузовиков с пехотой — с мотострелками.