Изменить размер шрифта - +
Уборщица Нина, как тень отца Гамлета, бродила по аптеке и выдвигала ящики в соответствии с верной приметой — когда женщина рожает, все ящики должны быть выдвинуты, а двери открыты. Следом за ней ходила заведующая и задвигала — в соответствии с инструкцией о хранении медицинских препаратов.

Клава благополучно родила и собиралась вскорости снова выйти на работу. Хотя, судя по счетам в банках, у нее не было никакой такой необходимости.

Ларионов регулярно заезжал к ним за подгузниками и детским питанием и олицетворил собой «полную аптечную безопасность». Все знали, что «в случае чего» нужно немедленно звонить Ларионову, и все будет хорошо. Несмотря на то, что никто ему отродясь не звонил, такое знание добавляло им уверенности в себе и в жизни.

— Подождите, — попросила Анфиса, — не надо Ларионову пока звонить. Вы мне лучше скажите, Варвар Алексеевна, а кто вчера вечером к вам заходил? Перед самым вашим отъездом?

— Господи помилуй, — сердито ответствовала заведующая, — да кто только не заходил! У меня не кабинет, а штаб-квартира в Смольном, ты же знаешь!

Она сняла очки, посмотрела на них и нацепила обратно.

— Значит, так. Наталья Ивановна заходила точно. Мы про крем от загара говорили, который на реализацию взяли — он у нас не идет, потому что не сезон. А у него срок годности ограничен, и с ним нужно что-то делать. Да ты знаешь, наверное.

Анфиса не знала, потому что крем продавался в соседнем отделе, в Натальином. Отдел назывался красиво — «готовых форм».

— Но я не брала ничего, никаких договоров, как вы можете, Варвара Алексеевна, ей-богу!

— Да никто не брал, — перебила ее заведующая. — Однако же они пропали!

— Да я к столу близко не подходила! — заговорила заместительница в полном возмущений. — Вы же знаете, я никогда не подхожу, Варвара Алексеевна! Я всегда здесь сажусь!

И она простерла руку и указала на стульчик, примостившийся за полированным шкафом. В шкафу заведующая держала «вкусное» к чаю, записные книжки, старые и новые, которые дарили аптечному руководству на каждый Новый год по полтора десятка, рождественский веночек из искусственных веток и три парадные чашки с блюдцами на случай приезда какого-нибудь начальства.

Стульчик и впрямь был любимым местом заместительницы, все об этом знали.

— Так. Оксана заходила, заявление на отпуск я ей подписала, это я уже одетая была… Ну, Виктор Семенович… Он сумку мою забрал. Да, еще Лида, она льготников принесла… Славу я вызывала, у меня принтер не работает, я просила его приехать и посмотреть. По телефону вызывала, его вечером в аптеке не было. Потом Нина зашла, она у меня вчера мыла. А больше… не помню никого.

— Завьялова, — подсказала Татьяна Семеновна, — она к вам заходила, точно. Я мимо шла, а она из кабинета выходила, и дверь за собой прикрыла.

— Не помню, — задумчиво сказала заведующая, — Завьялову не помню. А может, я с ней и не разговаривала. Самое главное, что вечером договоры все на месте были. Вот тут, справа лежали. Целая стопка.

— Самое главное, — сказала Анфиса, — что они не нужны никому, наши договоры. Вот это самое главное. И странное. Зачем их взяли?

Заведующая пожала плечами.

— Может, я пойду? — с надеждой спросила Татьяна Семеновна. — А Завьялову пришлю. Вы у нее спросите, заходила она или нет? А то там народу полно небось!..

— Идите, — махнула рукой заведующая. — Анфис, тебе Завьялова нужна?

Анфиса покачала головой.

Значит, Оксана, водитель Виктор Семенович, Лида. Они заходили все по очереди, и договоры еще были.

Быстрый переход