- Давайте уйдем отсюда!
Мой голос потерялся, разбившись о стены, превратился в едва слышный шепот. Сердце подпрыгнуло к горлу.
Я узнал это место. Я видел его во сне в ту ночь, когда умерла бабушка. Когда-то я знал его совсем другим, живым, не заброшенным. Знал, но давно забыл. Воспоминание это лежало где-то глубоко – до нужного момента. А потом, подправленное мистическим предзнанием, поднялось на поверхность. Как предупреждение.
- Давайте уйдем! – повторил я. – И побыстрее.
Мама обернулась, хотела что-то спросить, но выражение моего лица ее остановило.
- Хорошо, пойдем отсюда, - сказала она и пошла к арке.
В первом дворе под чьей-то ногой хрустнул кирпич. Я замер – только кровь шумела в ушах, и сердце колотилось еще сильнее. Кто-то шел к нам.
Мама остановилась испуганно, отец придвинулся к ней. Темная фигура приблизилась. Мама вскрикнула, отец выдохнул удивленно: «Ты???». Они попятились, мама споткнулась, чуть не упала. Человек шагнул за ними, вышел из-под арки, свет упал на его лицо.
Это был он – тот самый мужчина с кладбища, наблюдавший за похоронами из-за деревьев.
Вчера я не рассмотрел его лица, но был уверен: это именно он. Невысокий, сутулый, очень худой. Его светлые жесткие волосы, подстриженные в кружок, непослушно топорщились. Скулы некрасиво выпирали над запавшими, плохо выбритыми щеками. Короткая верхняя губа обнажала желтоватые передние зубы. Острый кадык ходил вверх-вниз: рассматривая нас в упор, этот человек часто сглатывал слюну. Но самым страшным в его облике были глаза. Сильно на выкате, почти выпученные, они были странно светлыми. Настолько, что радужка почти сливалась с белком. Белые глаза со зрачками, похожими на маленькие прицелы.
- Послушай… - сказал отец и осекся.
Нож в отблеске света показался мне чудовищно огромным.
Дальше все происходило, как в страшном сне, когда не можешь ни пошевелиться, ни крикнуть, ни проснуться. Время странно замедлилось. Наверно, все последующее уложилось в несколько секунд, но каждая из них показалась мне едва ли ни вечностью.
Человек поднял руку с ножом. Какая-то часть меня с криком рванулась вперед – спасти, защитить, закрыть собою. Но тело осталось неподвижным, как камень. Хотя позавчера я, не задумываясь, бросился на двух здоровенных парней, чтобы спасти девушку. Или все дело в том, что тогда я не видел ножа?
Отец не успел отшатнуться – нож вошел в его грудь по рукоятку. Резким движением человек вытащил нож и повернулся к маме, испуганно вытянувшей руки перед собой.
- Не на…
Договорить она не успела - убийца ударил ее ножом. Схватившись за грудь, мама медленно осела на землю у моих ног. Я попытался подхватить ее, по-прежнему глядя в его ужасные белые глаза, от которых никак не мог оторваться. Он тоже смотрел на меня – торжествующе, как победитель. Это были глаза маньяка. Я понял, что сейчас умру, но, как загипнотизированный, даже не пытался защищаться.
Он усмехнулся, подошел ближе и… бросил нож к моим ногам.
- Наверно, лучше было бы убить тебя на их глазах, - сказал он сиплым высоким голосом, слегка пришепетывая. – Сломать их жизнь, как они сломали мою. Но не смог удержаться. Слишком уж я их ненавижу.
Он расхохотался – дико, страшно, с надрывом. И вдруг, подняв руки, резко ударил меня с двух сторон ладонями по ушам. Я словно упал в воду с большой высоты. Перед глазами все расплылось, шум в ушах оглушил, боль разрезала голову надвое. Когда мир вернулся на место, темный силуэт мелькнул в арке первого двора и исчез на улице.
Отец лежал в луже, вода которой стала бурой. Изо рта широкой лентой на грудь выплеснулась кровь. Я зажмурился и заскулил, как потерявшийся щенок. Сердце и легкое. Безнадежно. И все же я попытался нащупать на шее пульс. Его не было.
Мама была жива, хотя и без сознания. |