Мама была жива, хотя и без сознания. На губах пузырилась кровавая пена, но ее было немного. Я приподнял мамину голову. Дыхание было частым и поверхностным, пульс частил. Наверняка гемоторакс.

Я ничем не мог ей помочь. Осторожно опустил ее и побежал через арку.

- Вы видели? Человек. Вышел отсюда. Куда? – задыхаясь, спросил я женщину, шедшую по улице.

- Туда, - она испуганно махнула рукой в сторону быстро удаляющейся фигуры.

- Это убийца, звоните в полицию, - крикнул я. – И в скорую помощь.

Он свернул за угол, но когда я добежал туда, переулок был пуст. Искать по дворам, подворотням? Или вернуться к родителям? Я выбрал второе.

Женщина тупо топталась у подворотни, с ужасом заглядывая туда.

- Вы позвонили? – спросил я.

Она только головой помотала и тут же начала расспрашивать, кого убили. Мне захотелось ее ударить. Вместо этого я вытащил мобильник и на ходу начал набирать 112 – отец говорил мне, что именно по этому номеру надо звонить в экстремальных ситуациях.

Длинные гудки. Снова и снова. Мне хотелось кричать от отчаянья.

Какое же я ничтожество. Трус и подонок. Я не защитил их от убийцы, а потом еще и бросил одних. Мне хотелось избить себя.

Я снова и снова пытался набрать 112, но ничего не получалось. Тогда я опять выбежал на улицу. Все та же женщина, похожая на толстую морскую свинку, топталась у подворотни и что-то рассказывала высокому мужчине в очках.

- Надо позвонить в скорую, я никак не могу с мобильного, не соединяется, - сказал я им.

- Здесь за углом магазин, попробуйте оттуда, - посоветовал мужчина.

Сначала меня не хотели пускать к телефону, но я уже не владел собой и так наорал на пожилую продавщицу, что она нервно передернула плечами и повела меня в комнатку за торговым залом. Дозвонившись, я сообразил, что не знаю адреса, но продавщица подсказала.

Мне безумно хотелось пить. Положив трубку, я попросил бутылку минеральной воды, расплатился, но, сделав глоток, понял, что меня вот-вот вырвет. Выскочив из магазина, я вывернул весь ужин прямо на тротуар и заплакал. Потом прополоскал минералкой рот, вымыл лицо и пошел обратно. К маме.

Я сидел прямо на земле, положив мамину голову себе на колени, и осторожно гладил ее по волосам. Во двор просочились какие-то люди, они стояли под аркой и переговаривались, но подойти ближе не решались. Скорая все не ехала. От боли и ужаса меня разрывало изнутри на части, когда терпеть уже не было сил, я начинал тихонько стонать, покачиваясь. Хотелось упасть на землю, кататься по ней, колотить ногами, руками и орать, орать – до хрипа. И я, наверно, сделал бы это, не глядя на то, что рядом стоят люди. Но мама… Я не мог ее потревожить и поэтому только стонал, до крови кусая губы.

15.

- Пан Кабичек?

Я поднял голову. Рядом со мной стояли двое мужчин. Один высокий, в светлых брюках и белой трикотажной рубашке, другой маленький и полный, в летнем костюме.

Маленький заговорил со мной по-чешски. Это оказался сотрудник чешского консульства. Он сказал, что со мной хочет побеседовать следователь, спросил, нужен ли мне переводчик.

- Я свободно говорю по-русски, - ответил я. – Моя мать – русская. Если надо – пожалуйста, пусть спрашивает. Только…

- Операция закончится еще не скоро, - понял мои колебания высокий, видимо, это и был следователь. – Нас пустят в ординаторскую. Если что, нам сразу сообщат.

От одной мысли о «если что» мне стало плохо, но я постарался взять себя в руки.

Скорая приехала одновременно с полицией, то есть милицией. Самое интересное, что меня с ходу попытались арестовать, и если б женщина, похожая на морскую свинку, не подтвердила, что со двора вышел мужчина, наверно, так и сделали бы.

Я разрывался на части между мертвым отцом и мамой, которая так и не пришла в сознание.