Изменить размер шрифта - +
Несмотря на то, что это могло дать ключ к расследованию.

- Пан Кабичек, - пан Новак дождался, когда следователь закончит задавать мне вопросы, и ободряюще дотронулся до моей руки. – Не волнуйтесь, мы вам поможем. Надо узнать, как обстоят дела с вашей матерью. Скорее всего, ей еще долго предстоит оставаться в больнице. К сожалению, она российская гражданка… Извините, я имею в виду, что у нее нет медицинской страховки и мы не сможем оплатить ее пребывание здесь…

- Я все оплачу, - сквозь зубы процедил я. – У отца на банковской карте было достаточно денег. Карта у меня, она не именная. Код я знаю и сниму их сегодня же.

- Не сердитесь, пан Кабичек, я не хотел вас обидеть. Я хотел сказать, что вам, вероятно, пока придется оставить мать здесь, а самому вылететь в Прагу. После похорон отца вы сможете вернуться. В такой ситуации вы без проблем получите долгосрочную визу. Ведь неизвестно, как сложатся обстоятельства.

Дверь открылась, заглянула та самая женщина-врач, которая освободила нам свой стол.

- Простите, можно вас? Операция закончилась.

Я вскочил, как будто подо мной развернулась пружина, и выбежал в коридор.

Грузный высокий врач в голубой хирургической пижаме стоял в коридоре, стянув маску на грудь. Он посмотрел на меня исподлобья, пожевал губу.

- Вы сын? – спросил он гулким, как из бочки, басом.

- Да. Как она?

- К сожалению, у меня не очень хорошие новости. Да нет, нет, она жива. Но во время операции дважды была остановка сердца. Сейчас она в коме, состояние не слишком стабильное. Правда, кома не могу сказать, что глубокая, скорее, вторая степень, выраженная. Это значит…

- Я медик.

- А, ну прекрасно. Студент?

- Да.

- Ну, неважно. В общем, понимаете. Все может быть. Будем стараться, чтобы вышла из комы. Но… может и не выйти. Сейчас ее отвезли в реанимацию, вам туда нельзя.

- Почему?

Врач посмотрел на меня, как на собаку с двумя головами.

- А что вам там делать? Она же в коме.

- Ну… - растерялся я. – Как что? Просто рядом посидеть.

Похоже, он не мог понять меня, а я – его. Как бы там ни было, власть была на его стороне, и к маме он меня не пустил. Зато появился другой врач, я так понял, тот, который должен был за ней наблюдать, и вручил список того, что я должен купить и принести, – и чем быстрее, тем лучше. Лекарства, гигиенические средства, еще что-то.

- Но ведь я же буду платить за лечение, у нее нет страховки, - наивно удивился я.

Теперь уже и лечащий врач посмотрел на меня, как на идиота.

- Вы будете платить за лечение, - сказал он, почесывая идеально гладкую блестящую лысину. – А лекарств нужных у нас нет. Можем, конечно, обойтись и без них, но…

Да, разумеется, в каждой системе здравоохранения свои баги, но такого я даже в страшном сне не мог себе представить. Конечно, отец что-то рассказывал, но я думал, что все его рассказы – дела давно минувших дней.

От одной мысли об отце у меня снова навернулись слезы. Когда я думал о маме, о нем словно забывал. Хотя нет, забывал – это не слишком подходящее слово. Просто я не мог вместить две эти боли одновременно и одинаково остро. Каждая из них притупляла другую. С одной стороны, отец был мертв, а мама хоть и в коме, но жива. С другой, с ним больше уже ничего не могло случиться - в отличие от мамы.

Пан Новак и следователь, похоже, устали ждать моего возвращения и вышли из кабинета. Узнав, как обстоят дела, они наперебой принялись мне сочувствовать и выражать надежды, что мама поправится. После чего надавали мне инструкций и откланялись.

Какой чудовищно длинный день. Подумалось, что он не кончится никогда. Но часы показывали половину третьего. Я опять забыл о том, что ночи – белые. Поискать круглосуточную аптеку или подождать до утра? Мне нужно было что-то делать, просто сидеть и ждать было невыносимо.

Быстрый переход