На всякий случай я снова позвонил по тому последнему телефонному номеру, который остался от открыточной кампании. Гудки шли один за другим, и я уже хотел дать отбой, но на тут трубку все-таки взяли.

- Слушаю вас, - прошелестел тихий голос, непонятно стариковский или старушечий. – Говорите.

- Простите, вы не знаете?..

- Говорите громче, я плохо слышу.

- Простите, в вашей квартире когда-то был такой жилец по фамилии Булыга, - я кричал в трубку так, что из комнаты выглянул Виктор, посмотрел на меня удивленно и прикрыл дверь.

- Это я Булыга, - ответил бесполый старческий голос. – А вы кто? Что вам надо?

- Скажите, вы знали такую Веронику Аркадьевну Закорчевскую? Я нашел у нее открытку с вашим обратным адресом.

- Нику? Конечно, знаю. Правда, не виделись давно. Да уж, лет, наверно, двадцать не виделись. А когда-то дружили. Потом… разошлись как-то. Бывает. Она с мужем за границу уехала. Вернулась – даже не позвонила. Ну а мне неудобно было. Не звонит – что ж навязываться-то. А вы кто все-таки будете?

- Внук.

- Правда? – обрадовалась трубка. – Как бабушка?

- Умерла. Недавно.

- Да… - я услышал горестный вздох. – Умираем потихоньку. Скоро вот никого не останется. Нике-то всего ничего было, а мне вот уже семьдесят пять. Все болит, утром просыпаешься…

- Простите, - перебил я, не желая выслушивать обычные стариковские жалобы, - а я мог бы с вами поговорить не по телефону? Вы говорите, что с бабушкой дружили. А я о ней почти ничего не знаю, мы с родителями далеко жили.

- Конечно, конечно, приезжайте, - снова оживился голос. – Адрес запишите.

- Спасибо, у меня открытка сохранилась.

- Ну да, ну да, конечно. Вы до «Петроградской» на метро доедете, по Кировскому пройдете немного пешочком, то есть по Каменноостровскому. И на Карповку. В сторону монастыря. Только по другой стороне. Не доходя до перекрестка – в подворотню. А там найдете. Хотите, завтра приезжайте, я завтра целый день дома. Дети привезли с дачи на побывку. Помыться в ванне, да за пенсией. Ой, нет, завтра нет. Завтра за пенсией. И к врачу. Давайте послезавтра. А то пока пенсию получишь, пока…

Предвидя длинный рассказ о пенсии и прочих радостях жизни, я поспешил распрощаться. Ну вот, еще одна удача наклюнулась. Никаких сенсаций от Булыги я не ждал, они раздружились, похоже, еще до возвращения бабушки из дедушки из Штатов. Но, может, удастся вообще что-то узнать о семье.

Кстати, меня здорово заинтриговало, кто же все-таки Булыга – старик или старуха. По голосу не определить, ни одной грамматической формы, которая помогла бы, в разговоре не прозвучало. И в открытке такая же неопределенность: поздравляю, желаю, Валя. Ну ничего, послезавтра увижу.

И без Булыги на завтра дел было достаточно. Во-первых, обязательно навестить маму. Эх, насколько все было бы проще, если б можно было ее спросить обо всем прямо. Но врачи вообще запретили с ней разговаривать. А уж на подобные темы – и подавно. Она ведь даже не знает еще, что отец погиб.

Дальше – деканат филфака. Правда, лето не лучшее время для посещения деканата, но что делать. А еще – купить шокер. Обязательно.

Я спросил Виктора, не знает ли он, где можно найти такую штуку.

- Знаю, - уверенно ответил тот. – Как раз сегодня об этом думал. Поедем завтра вместе, я себе тоже куплю. Не помешает. Кстати, ты не знаешь случайно никакого Павлика?

- Павлика? – переспросил я. – Нет. А что?

- Да приходил пацан какой-то странный. Лет десяти. Павлика спрашивал. Я сказал, что он ошибся, нет здесь никакого Павлика.