– Не буду, – пообещал Аджамал и закрыл глаза.

* * *

Проснулся он оттого, что кто‑то осторожно тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Нагиба.

– Уважаемый, простите, что пришлось потревожить ваш сон, но прибыл человек из штаба, – произнес полевой командир.

По тому, как изменились по сравнению с ночным разговором его интонации, Аджамал понял, что недоразумение если и не разъяснилось окончательно, то, по крайней мере, его уже не держат за шпиона.

Гхош вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и сел на земле. Уже рассвело. Первые лучи солнца окрасили окрестные горы, поросшие густым лесом, в розовые тона. Костер потух или, вернее, был кем‑то тщательно затушен, так что даже дымка не было видно. Может быть, еще и от этого Аджамал, спавший практически на голой земле, ибо засыпал он еще как потенциальный шпион, которому постель не положена, продрог до самых костей. От утренней прохлады у него ныли старые и свежие раны – а их на его теле было немало… – Вчера ваши люди. Нагиб, любезно угощали меня каким‑то пойлом, – сказал Аджамал, пытаясь унять стучащие зубы. – С вашей стороны было бы весьма любезно угостить меня еще раз… Полевой командир сделал знак рукой, и один из боевиков, стоявших рядом с ним, тут же отстегнул от пояса флягу и протянул ее Гхошу.

– Это настой на горных травах, – пояснил Нагиб. – Глотните, и вы тут же согреетесь. А потом пойдем говорить с человеком из штаба.

– Всенепременно, – пробормотал Аджамал, припадая к фляге.

Спустя пару минут живительный огонь волной прокатился по всему его продрогшему телу, унимая боль и возвращая Гхоша к жизни. Вернув с благодарностью флягу, он поднялся на ноги, всем своим видом изъявляя готовность следовать куда надо.

От площадки с потухшим костром они по узкой тропке проследовали вдоль горного склона, поросшего какими‑то хвойными деревьями, похожими на кедры. В конце концов тропинка вывела их к довольно большой палатке, умело замаскированной среди ветвей. Первым в палатку вошел Нагиб. Аджамал последовал за ним.

Внутри стоял грубо сколоченный стол, за которым сидел невысокий худощавый араб, одетый, как и все, в камуфляж. Арабу было лет сорок на вид. В отличие от полевого командира он был гладко выбрит и вообще выглядел скорее человеком умственного труда, чем мастером стрельбы и минирования.

Араб поднял взгляд от какой‑то бумаги, лежавшей перед ним на столе, и поднялся навстречу.

– Рад приветствовать вас, господин Гхош, – произнес он, глядя Аджамалу прямо в глаза. – От кого у вас ко мне привет?

– От Коперника, – ответил Аджамал.

– Все правильно, – улыбнулся араб. – Меня зовут Самар. Я представитель штаба «Свободного Курдистана».

– Вот и отлично, – проворчал Гхош. – Но тогда, если все действительно «нормально», то я, видимо, могу рассчитывать услышать от вас условленный ответ?

– Конечно. – Самар хитро прищурил глаза, и стало ясно, что, не попроси Гхош «условленного ответа», его судьба могла бы сложиться весьма печально. – Мы всегда рады гостям из Багдада. Особенно с ценными подарками.

– Вот теперь действительно все в порядке, – вздохнул Аджамал и поискал взглядом место, куда бы он мог сесть.

– Присаживайтесь, уважаемый Аджамал. – Самар указал на табурет перед столом.

Аджамал не преминул воспользоваться любезностью штабиста.

– Я прошу прощения за действия моих людей, но вы должны их понять.

Армейская разведка прилагает много усилий, чтобы внедрить в наши ряды своих шпионов, и иногда, к сожалению, ей это удается.