— А, Максим, — раздался голос Соколова из глубины кабинета. — Рад, что ты не теряешь форму. Проходи, не стой на пороге.

Я сделал шаг вперед, но тут же прищурился, потому что слишком уж ехидным был голос учителя.

Послышался треск тетивы.

— Защити! — выставил я руку в сторону.

Три арбалетных болта со спиленным острием ударились о возникший передо мной барьер и упали на пол. Не смертельно, но даже так, учитывая скорость их полета, они и перелом оставить могут. Если попадут куда надо.

Я выпрямился, отряхивая костюм.

— Доброе утро, учитель. Вижу, вы сменили репертуар.

— Нужно же как-то развлекаться, — усмехнулся он. — Я периодически меняю ловушки, а то есть тут такие, кто начинают привыкать и захаживать чаще. А мне и так бумаг хватает, чтобы мне еще и новые доставляли. Ты только взгляни, вот этот отчет о погибшем в прошлом году мужчине. Хоть от яда помер, а то я бы за ним следом отправился, только от скуки.

Я подошел к его столу, попутно перепрыгнув через едва заметную нить, натянутую на уровне щиколоток.

— У меня к вам дело, учитель, — начал я без предисловий. — Мне нужна информация о том деле в поезде. Хочу посмотреть протокол допроса наемников и узнать, что стало с контрабандным товаром.

Соколов наконец оторвался от своих бумаг и внимательно посмотрел на меня.

— И зачем тебе это, думаешь, следователи не справятся?

— Есть пара моментов, которые меня беспокоят, — ответил я, выдерживая его взгляд. — Хочу проверить некоторые догадки.

Соколов задумчиво погладил бороду, а затем кивнул.

— Что ж, полагаю, это не повредит. Товар, как обычно в таких случаях, осел на складах бюро вместе с другими доказательствами. Сложно найти концы контрабанды. Скорее всего, повиснет дело. Да и с протоколом допроса дела обстоят не так гладко.

Он достал из ящика стола папку и протянул мне. Я быстро пробежал глазами по строчкам, чувствуя, как растет мое разочарование.

— Здесь же почти ничего нет, — произнес я. — Неужели они так мало говорили?

— Боюсь, что так, — пожал плечами Соколов. — Эти ребята оказались крепкими орешками. Единственное, что можно сказать наверняка — они боятся своего нанимателя гораздо больше, чем нас. Оно и верно, мы-то их не убьем. А с той стороны за развязанный язык ждет смерть.

— Неужели у вас здесь практикуют пытки? — удивленно поднял бровь я.

— Ну, не то чтобы прямо пытки… — хмыкнул Соколов. — Скажем так, у нас есть реестр разрешенных методов убеждения. Правда, они не очень эффективны против матерых ребят, которых готовили к подобному.

— И что же это за методы? — спросил я, чувствуя, как во мне растет нездоровое любопытство.

— О, ничего особенного, — махнул рукой Соколов. — Иголки под ногти, сдавливание запястий веревками… Такая мелочевка. Настоящих профессионалов этим не проймешь. Даже пальцы ломать нельзя. Ох, а если б можно было ядами пытать, мама дорогая, я б из подвалов Бюро не вылезал. Хотя если так подумать, — задумчиво потер мужчина подбородок, — меня бы еще больше завалили работой…

Я почувствовал, как мои брови поползли вверх от удивления. Несмотря на всю жестокость моего прошлого мира, официально одобренные пытки казались мне чем-то из средневековья.

— И это… законно? — осторожно поинтересовался я.

— А ты думал, мы тут в бирюльки играем? Конечно, законно. Все одобрено и подписано на самом верху лично императором. Если кто-то угрожает спокойствию и процветанию государства, то у нас весьма широкие полномочия, чтобы это предотвратить.

Я покачал головой, пытаясь переварить эту информацию. Затем вернулся к изучению документов и нашел то, что искал — место, где содержались наемники.