— А что это за бойфренд, с которым вы жили? — спрашивает Мариэтта. — Не тот, у кого сейчас своя колонка в газете?

Судья в очередной раз бросает неодобрительный взгляд в сторону секретаря, полноватой темнокожей женщины средних лет, которая, как всегда, упорно делает вид, будто ничего не замечает. В канцелярии суда, если там нет посторонних, между тремя женщинами возникает какая-то странная близость, особенно когда разговор заходит не на профессиональные темы, а сворачивает на домашние дела, мужчин, детей — царство женщин с его таинственным равенством. И все же Мариэтта не знает никаких рамок. Как она выражается! Словно Сонни подала ей некий документ, отчет о связях с мужчинами за всю свою жизнь. 1969–1970: Сет Вейсман, или Майкл Фрейн; 1970–1972: разные джентльмены с Филиппин; 1972–1975: продолжительный сухой период; 1977–1992: Чарльз Брейс. По правде говоря, эту информацию Мариэтта собирала по крупице, проявляя не только любопытство, но и настойчивость, переходящую в назойливость, что буквально парализует волю Сонни к сопротивлению. Вообще-то у Мариэтты вроде бы есть муж, Реймен, но у них свои проблемы. Поэтому для Мариэтты главный вопрос жизни: что происходит с любовью?

— А что это за парень, который ведет колонку? — спрашивает Энни.

— Ты разве не слышала? Ну, тот, с которым раньше жила наша судья. Как его зовут, судья?

— Мариэтта, это было еще во времена Средневековья.

Однако на миниатюрном личике Энни уже появилось восторженное выражение. Она восхищалась достижениями Сонни на любовном фронте.

— Он подвизается в «Трибюн», — говорит Мариэтта. — О чем он пишет, судья?

— О стиле жизни. Я бы назвала это так. Точка зрения человека — осколка шестидесятых.

— Верно. Знаете, какими забавными бывают люди в своих увлечениях.

— Если не ошибаюсь, его колонка называется «Путеводитель уцелевшего», — говорит Сонни. — Он печатается под именем Майкла Фрейна. Его статьи публикуют в других газетах, — добавляет она и тут же, к своему ужасу, осознает, что угодила в силки, расставленные Мариэттой, и откровенно хвастается связью с парнем, который появился в ее жизни и затем исчез из нее еще до того, как отплыл Ноев ковчег.

— О, я читала, — говорит Энни. — Очень забавно. Так, значит, этот обозреватель был вашим бойфрендом?

— Очень недолго. Вообще-то его зовут не Майкл Фрейн, а Сет Вейсман. Майкл Фрейн — литературный псевдоним. По правде сказать, тут получилась некоторая путаница. В тот период мы знали человека по имени Майкл Фрейн. Он жил в том же доме.

— С Нилом Эдгаром и прочими?

— Правильно. Нил и его родители жили в одной квартире, а мы с Сетом в другой. И еще Майкл Фрейн. Ну и другие люди, конечно.

— Да у вас там целая коммуна была, — говорит Мариэтта.

У Сонни нет больше сил сдерживать смех. Иногда Мариэтта может выдать нечто вроде: «Ну, с вами, белыми ребятами, не соскучишься. У вас точно не все ладно с мозгами».

— И все-таки в те годы чувствовался какой-то радостный, оптимистический настрой, — продолжала Сонни. — Все были молоды, еще не отгородились друг от друга стенами и разными другими границами, видимыми и невидимыми. У нас в квартире вечно торчал лучший друг Сета, учившийся на юридическом факультете. Кажется, его звали Хоби. Большой, смешной малый, черный. У него был неугомонный, живой характер заводилы.

Энни подняла голову и теперь изучающе смотрела на судью, пытаясь осмыслить все это — имена, связи.