Выйдя из Белого дома на Пенсильвания авеню, Римо с Чиуном огляделись по сторонам.

– Не вижу Пепси, – удивился Уильямс.

– Я тоже, – отозвался кореец, лицо его от беспокойства покрылось морщинами.

Римо заметил микроволновый фургон АТК на Джексон плейс у парка Лафайета и тотчас рванулся к нему. Задняя дверь оказалась незапертой. Распахнув ее, он спросил находившегося там техника:

– Где Пепси Доббинс?

– В студии.

– Но она же ведет прямой репортаж с лужайки Белого дома!

– Что я могу сказать? Она профессиональный репортер.

– Понял, – кивнул Уильямс. – Пошли, папочка, поймаем такси. Пепси опять принялась за старое.

* * *

В студии АТК Пепси Доббинс уже заканчивала «прямой репортаж» с лужайки у Белого дома.

– ...оставайтесь с нами, если хотите узнать подробности. Прямой репортаж вела Пепси Доббинс.

Красный огонек мигнул и погас. Пепси сняла наушники и бережно отстегнула нагрудный микрофон от нарядного зеленого платья.

– Ну, – спросила она, – как я сработала?

– Что ж, – ответил Щеголь Фезерстоун, – не считая того, что перепутали Даллас с Хьюстоном и наградили Кеннеди другим вторым именем, – просто замечательно.

– На частности никто не обращает внимания. Важны только прическа и дикция.

– Ваше счастье, если зрители не обратили внимания на задник, – заметил Щеголь, когда они вышли из студии.

– О чем вы?

– Дело в том, что диапозитив Белого дома, который проецировали позади вас, несколько устарел.

– То есть?

– На лужайке нет елки.

Пепси скривила гримасу.

– Вряд ли кто это заметил.

– Вы не видели эту елку! – продолжил Щеголь, шагая следом за Пепси по узким коридорам с протянутыми по полу кабелями.

– Мне не пришлось бы прибегать к такой дешевой уловке, если бы Белый дом не закрыл доступ на Пенсильвания авеню, – раздраженно огрызнулась Пепси.

В это время из мужского туалета в черной бейсболке с буквами «ЦРУ» и зеркальных очках вышел какой то человек и заявил:

– Вы слишком много знаете. Пепси Доббинс.

Пепси повернулась. Увидела сначала бейсболку и очки, потом пистолет. Щеголь Фезерстоун едва успел встать между ними, как раздались хлопки выстрелов.

Щеголь рухнул к ногам Пепси, на губах у него вспенились кровавые пузыри.

Глаза его широко раскрылись от изумления.

– Но... вы мой кумир, – пробулькал он.

– Тяжелый случай, – хмыкнул человек в бейсболке, подняв пистолет с глушителем и прицеливаясь в ложбинку между голубыми ошеломленными глазами Пепси.

Пистолет несколько раз сухо щелкнул, и Пепси решила, что ранена. Ноги ее подогнулись, и она повалилась на пол.

Ее подхватили, взвалили на мягкое, мясистое плечо и понесли на улицу. Никто их не останавливал. Никто не смел.

– Мы сообщаем о событиях, но не участвуем в них, – пояснил какой то мужчина, торопливо уступая дорогу человеку с пистолетом.

Пепси бросили в багажник синей машины, а когда способность соображать к ней вернулась, автомобиль уже с ревом отъезжал от тротуара. Девушка поняла, что теперь ей придется дышать газами из разболтанной выхлопной трубы.

* * *

– Я лично думаю, что убрала его кубинская разведка совместно с сицилийской мафией, – сообщил таксист, петляя в потоке машин на Дюпон серкл.

– Может, лучше повнимательнее смотреть за дорогой? – предложил с заднего сиденья Римо.

– Я вполне могу ехать и разговаривать. Как уже сказал...

Ноготь цвета слоновой кости тотчас прикоснулся к шейному позвонку водителя; он продолжил раскрывать рот, но оттуда не вылетало ни звука.