– Снимайте все, что происходит!

Потом поднесла микрофон к багровому лицу и спросила:

– Конгрессмен Гинголд, как вы относитесь к слухам, будто вас увезли сегодня вечером из Белого дома после неудачного покушения на жизнь Президента?

– Я категорически отвергаю подобные выдумки! – негодующе прогремел Гинголд.

Пепси повернулась к представителю больницы.

– Очевидно, конгрессмен Гинголд не был сюда помещен. Почему же вы отказались опровергнуть этот слух?

На лице представителя отразилось смятение.

– Но... но он здесь.

– Проводите меня к нему, – потребовал Гинголд.

– Сюда, конгрессмен, – пригласил представитель.

– Мы тоже! – торжествующе заявила Пепси.

– Нет, – возразил на ходу представитель.

– Конгрессмен, только с помощью видеозаписи вы сможете опровергнуть злобные, порочащие вас слухи, – тяжело дыша, сказала журналистка, летя за Гинголдом по безупречно чистым коридорам.

– Держитесь рядом со мной, – отрывисто произнес Гинголд.

В особом отделении на четвертом этаже их провели в особую палату, где под воздействием снотворного спал на животе какой то человек, свесив руки по сторонам койки.

– Мы переворачиваем его на спину, – пожаловался санитар, – а он опять плюхается на живот.

Гила Гинголд широким шагом подошел к лежащему пациенту и приподнял его голову за густые волосы.

– Это не я.

– Очень на вас похож, – удивилась Пепси.

– Я красивее. Намного.

– Может, это ваш брат?

– У меня нет братьев, и я требую, чтобы больница Святой Елизаветы немедленно выступила с заявлением, категорически опровергающим слух, будто я доставлен сюда на обследование.

– Судя по этой карточке, здесь лежите вы, – сказала Пепси, указав на изножье кровати. – Видите, написано «Гила Гинголд».

– Я добьюсь закрытия больницы, но не позволю предать гласности подобное оскорбление! – заметил конгрессмен.

– Секретная служба запретила нам давать сведения об этом пациенте, – промямлил, заикаясь, представитель.

– Кое кто поплатится за это!

Подняв микрофон. Пепси спросила:

– Конгрессмен, вы не хотите сделать официальное заявление?

– Хочу, черт возьми! – зарычал Гила Гинголд, повернувшись так, что прекрасно вошел в кадр с Пепси Доббинс.

Тут вбежали двое агентов секретной службы и повалили Гинголда на пол.

– Как ты освободился, черт побери? – проворчал один.

– Скажи им, что я настоящий Гинголд! – крикнул Гила, борясь с ними на полу.

Пепси обернулась к Щеголю и прошипела:

– Успели заснять?

– Да.

– Прекрасно. – И повысив голос, сказала: – Вы схватили не того Гинголда. Тот по прежнему на койке.

Спящий Гила Гинголд шевелил руками и ногами так, будто плыл во сне через озеро.

Потребовалось двадцать минут, чтобы все выяснить. К тому времени Пепси была на седьмом небе от радости. У нее отснята целая пленка, и в одиннадцать часов фильм должен был пойти в эфир!

* * *

Громогласные отрицания Гилы Гинголда прокатились в одиннадцатичасовых новостях по всей стране. Их видел весь официальный Вашингтон.

Первая леди в Белом доме выругалась:

– Черт!

В своей нью йоркской квартире, подскочив на месте, Трэш Лимбергер вскричал:

– Вашингтон, я иду!

А в подвале Белого дома, на командном пункте секретной службы началось столпотворение.