— И все же, мадам, именно к нему вы и принадлежали, но мой отец все равно любил вас! — собравшись с духом, выпалила Йола.

— Это совсем другое дело, — не сразу ответила мадам Реназе.

— Почему?

— Потому что я влюбилась в вашего отца и потому что мы с первой минуты нашего знакомства поняли, что созданы друг для друга.

— И вам достало отваги, чтобы пренебречь условностями и жить с ним в качестве его chère amie и сделать его, в чем он был уверен, самым счастливым человеком на земле. — Улыбнувшись, Йола добавила: — Честно говоря, я не вижу в этом ничего предосудительного.

— Я не говорю, что это предосудительно, — ответила мадам Реназе. — Но временами мне бывало нелегко. Впрочем, у меня была любовь вашего отца, а все остальное не имело никакого значения.

— Я тоже хочу влюбиться, — стояла на своем и Йола, — и мне понятно желание бабушки выдать меня замуж за маркиза, равно как и то, что он, не имея собственного поместья, станет владельцем земель и замка семьи Богарне. — Немного помолчав, Йола решительно заявила: — Но я отказываюсь быть агнцем, приносимым на заклание, покуда не пойму, что люблю того мужчину, который собирается стать моим мужем и что он тоже любит меня.

— О дитя мое, вы слишком многого просите у меня! — взмолилась мадам Реназе. — В мире найдутся тысячи людей, которые вполне довольны своим браком, хотя их и не связывает страсть и божественное предназначение.

— Думаю, вы поймете, — сказала Йола, — что я как истинная дочь своего отца соглашусь лишь на лучшее.

— Но эта ваша идея!..

— Понимаю, она кажется вам безумной, — перебила ее юная графиня, — но еще до того, как прийти к вам, я уже знала, что моя просьба удивит вас, и все же твердо решила добиться своего. Я должна отправиться в Париж и любыми правдами и неправдами познакомиться с маркизом, чтобы понять, что он за человек. Судя по тому, что я слышала о нем, — помолчав, продолжила она, — без него не обходится ни один прием или бал. Думается, мне будет нетрудно найти способ быть ему представленной.

— В качестве кого? — спросила мадам Реназе.

— Если я скажу «дамы полусвета», вы наверняка ужаснетесь, — ответила Йола. — Возможно, существует более благозвучное слово для этого, я не знаю. Я могла бы выдать себя за актрису, но я ничего не знаю о театре. В любом случае, поможете вы мне или нет, я непременно добьюсь знакомства с маркизом, не выдавая ему моего истинного имени.

Снова повисла пауза.

— Вы можете счесть мое намерение верхом самонадеянности, — продолжила Йола, — но если я действительно такова, какой считал меня отец, то маркиз, пожалуй, захочет познакомиться со мной.

— Вы прелестны, — ответила ей мадам Реназе, — и, как всегда говорил ваш отец, неповторимы как личность и не похожи на других женщин. Вам будет нетрудно привлечь к себе внимание маркиза и любого мужчины, который встретится на вашем пути. Однако я не могу помочь вам в этом начинании.

— Неужели есть другие способы? — спросила Йола, рассуждая вслух, как она обычно делала в спорах с отцом. — Если он приедет к нам в замок, вряд ли он сумеет увидеть мою истинную суть. Он увидит замок, поместье, мое богатство — все то, что окружено золотым ореолом. — Она в мольбе протянула руки. — Вы должны помочь мне, мадам, ибо мужчина не в силах понять, что более всего привлекает его в женщине.

— Я хорошо понимаю, о чем вы говорите, — ответила мадам Реназе.