|
По-моему, очень неудачно придумано, что моя связь с Замком зависит только от твоих случайных приходов. И если бы я сейчас тебя не догнал -- а ты просто летаешь, я думал, что ты еще в доме, -- то кто его знает, сколько мне пришлось бы ждать, пока ты снова появишься". "Но ведь ты можешь попросить начальника, чтобы я приходил в определенное время, когда ты назначишь", -- сказал Варнава. "И этого недостаточно, -- сказал К. -- Может быть, мне целый год нечего будет передать, а потом вдруг через четверть часа после твоего ухода возникнет что-нибудь неотложное". "Так что же, -- сказал Варнава, -- доложить начальнику, чтобы он наладил с тобой другую связь, не через меня?" "Нет-нет, -- сказал К., -- вовсе нет, это я так, мимоходом, ведь сейчас, к счастью, я тебя догнал". "Не вернуться ли нам на постоялый двор, -- сказал Варнава, -- чтобы ты мне там дал новое поручение?" И он уже шагнул обратно ко двору. "Не стоит, Варнава, -- сказал К., -- лучше я провожу тебя немного". "Почему ты не хочешь вернуться туда?" -- спросил Варнава. "Мне там народ мешает, -- сказал К. -- Ты сам видел, какие они назойливые, эти крестьяне". "Можно пройти к тебе в комнату", -- сказал Варнава. "Да это каморка для прислуги, -- сказал К., -- там грязно, душно, для того я и пошел за тобой, чтобы там не сидеть. Только разреши мне, -- продолжал К., стараясь побороть смущение, -- разреши взять тебя под руку, ты идешь уверенней". И К. взял его под руку. Было совсем темно, его лица К. не видел, вся его фигура неясно вырисовывалась в темноте, но К. постарался ощупью найти его руку. Варнава не противился, и они пошли прочь от постоялого двора. Правда, К. чувствовал, что, несмотря на величайшие усилия, он не мог идти в ногу с Варнавой и задерживал его и что в обычной обстановке это незначительное обстоятельство могло бы все погубить, особенно если бы они попали в те проулки, где днем плутал в снегу К. и откуда теперь Варнаве пришлось бы выносить его на руках. Но К. старался не думать об этом, утешенный, кстати, и тем, что Варнава молчал, а раз они не разговаривали, значит, и для Варнавы оставалась только одна цель -- идти вместе вперед. Так они шли, но куда именно -- К, не понимал: он ничего не мог узнать. Он даже не знал, прошли они церковь или нет. Приходилось затрачивать столько усилий на ходьбу, что своими мыслями он уже не владел. Вместо того чтобы сосредоточиться на одном, мысли путались в голове. Непрестанно всплывали родные места, воспоминания переполняли его. И там на главной площади тоже стояла церковь, к ней с одной стороны примыкало кладбище, окруженное высокой оградой. Мало кто из мальчишек побывал на этой ограде, и К. еще не удалось туда забраться. Не любопытство гнало туда ребят -- никакой тайны для них на кладбище не было. Не раз они туда заходили сквозь решетчатую дверцу, но им очень хотелось одолеть высокую гладкую ограду. И однажды днем -- затихшая пустая площадь была залита солнцем, К. никогда ни раньше, ни позже не видел ее такой -- ему неожиданно повезло: в том месте, где он так часто срывался, он с первой попытки залез наверх, держа в зубах флажок. |
