Выходит, она, Зоя, не только толстая рыжая корова — так, кажется, назвала ее Леночка? — а еще и слепоглухонемая толстая рыжая корова!

Все правильно. Правильно. Все.

Все.

Зоя снова увидела себя со стороны. Будто бы вновь ее невиданным образом приподняло на высоту потолка милицейского кабинета. Только теперь это видение ее не ужаснуло. Она совершенно определенно знала, что такой — униженной и жалкой — ее больше не увидит никто и никогда. Ни такой, ни другой. Вообще — никакой.

У нее всего-то и было в жизни — дочь и муж. И жить стоило только потому, что существовали два этих человека, которым она была нужна. Была. Вот именно. А теперь для обоих она — обуза. Значит, и жизнь ее — тоже обуза. Для нее самой. Причем такая неподъемная, что держать на плечах эту тяжесть нет сил. Ни капельки.

Она ясно и определенно осознала, что никогда больше не откроет дверь своего дома, не войдет в свой кабинет на работе. Не увидит Лику. И Владимира.

Никогда. И это — правильно. Если человек никому не нужен, ему незачем жить. Она, Зоя Рыбакова, тридцати восьми лет от роду, не нужна на этой планете ни единому живому существу. Значит, она должна умереть.

Женщина размышляла спокойно и отстраненно. Словно и не о себе, а о ком-то чужом, незнакомом. Этот кто-то должен был принять единственно правильное решение: как поступить. Вернее, как умереть.

Вариантов было немного. Разогнать машину и протаранить ограждения моста. Раз. Но Зоя не знала, насколько прочны бетонные опоры, и сумеет ли машина их проломить. Все-таки ее «фордик» был далеко не новым и совсем не мощным. Оставаться же пожизненно калекой она не хотела.

Второй вариант — вскрыть вены. Чем? В машине ничего острого нет, в гипермаркет, где можно было бы купить лезвия, ее не пустят. Отпадает.

Отравиться. Выпить пачку снотворного и уснуть. И не проснуться. Но где взять таблетки? Конечно, есть ночные аптеки. Но кто ей даст транквилизаторы без рецепта? Тем более в таком виде. В лучшем случае — пошлют. В худшем — отправят в психушку. Не годится.

Что остается? Выйти на шоссе, дождаться автомобиля и броситься под колеса? А если тот сумеет затормозить?

Нет, рисковать нельзя. Она должна наверняка. И быстро. Потому что утро она все равно не переживет. А мучиться еще день… С какой стати?

В прошлом году… Что же такое было в прошлом году? Что-то крутится в голове, важное, спасительное. Какая-то подсказка. Ну же!

Зоя сжала руками виски. Положила голову на руль.

Еще говорили, как Ромео и Джульетта…

И тут она вспомнила. Ну да. Это было зимой. Немолодая пара, у нее и у него — семьи и уже, кажется, внуки. А они не могли врозь. Взяли шампанское, сели в его машину, завели, закрыли гараж. Их нашли совершенно случайно. Они так и умерли в машине, обнявшись. Отравились выхлопными газами. Вместе.

Но у нее нет гаража.

И что?

Зоя заволновалась, потому что поняла, что решение — найдено. Она лихорадочно выскочила из машины, обошла ее кругом.

Бухгалтер, да, именно она рассказывала эту историю. И тогда же сказала, что в ее родной деревне точно так же погиб мужик. Заснул пьяный в заведенной машине, а дети, балуясь, забили в выхлопную трубу свеклу. Он и задохнулся.

Значит, если она чем-нибудь заткнет глушитель «форда», то…

Надо только съехать с дороги, куда-нибудь в сторону. Например, за деревья. И тогда тут ее точно никто не найдет. Ну разве что через пару дней. Тупик. Что тут народу делать?

Так. Осталось найти, чем заткнуть трубу.

Почти ползком, обдирая колени об острую щебенку, женщина стала обследовать темное пространство вокруг автомобиля. Под руки попадались какие-то железки, камни, мокрые грязные тряпки, осколки бутылок.

Зоя сильно порезала руки, в кровь свезла колени.