Соседка по двору Леночка Игнатьева с выпирающими из-под облегающей маечки сиськами и в чисто условной юбчонке как-то подошла к Михаилу в коридоре на перемене.

— Почему ты все один да один? — капризно протянула она тоненьким голоском. — У Матониной в субботу пьянка — день рождения. Приглашаем! Придешь?

— Исключено! — сухо и решительно отказался Миша. — Я занимаюсь.

— Не читай столько книжечек с бабушкой, «ботаном» станешь! — доброжелательно посоветовала Леночка. — Так жить нельзя! Ты плохо кончишь! Приходи, Каховский! — почти приказала бесцеремонная Леночка. В ее голосе прозвучали ненавистные для Миши командирские интонации. — Выпьем! Потанцуем! Развлечемся!

Михаил никуда не пошел. Но с тех пор Леночка, имеющая о такте достаточно смутные представления, называла Мишу не иначе как медведь.

— Эй, косолапый! Имя долго себе выбирал? — развязно кричала она при встречах и заставляла мучительно краснеть от громогласного напоминания о кривых ногах и неправильной походке. — Ты чего меня так боишься? Я по жизни девственниками не интересуюсь! А вот тебе уже пора всерьез задуматься о своем невеселом будущем, недотепа! Или мечтаешь умереть целкой?

Насчет невеселого будущего Леночка как в воду глядела, но Миша дружескому совету не внял и о грядущем не побеспокоился.

Митенька безучастно улыбнулся, но синие его очи почему-то стали прохладными и даже неприятно застывшими. Он опустил нежную льняную голову и ласково погладил Мишу по тонкой руке, глядя искоса, но внимательно. Миша отшатнулся. Снова начинается вчерашнее представление?! Ох и достали его уже новые одноклассники! В один момент! Успели всего за один день!

— Ты меня и Денисика извини, — неожиданно проникновенно сказал мальчик-снегурочка. — Мы что-то заигрались вчера, на минуточку… Ну, и перестарались чуток. Не сделали вовремя останов. Бывает…

Ошеломленный Миша растерянно кивнул.

— Я не сержусь… Мне дядя все объяснил и рассказал…

— Дядя Нёма Каховский… — весело протянул Митенька. — Отличный дядька! Тебе с ним повезло!

Миша вновь кивнул. Он в основном теперь сосредоточился мыслями на одной Даше и действительно слушал вполуха.

— У артистов даже души нет, — продолжал фарфоровый мальчик. — Чего с них взять-то? Их испокон веков и на кладбищах не хоронили… — Он притворно вздохнул. — А еще ты должен познакомиться с нашим третьим другом, Илюшкой. Его вчера не было, прогуливает почем зря! — Митенька засмеялся. — Он цыган. Настоящий. Таборный.

— Почему? — невпопад спросил Миша.

— Что почему? Почему цыган? — ухмыльнулся Митенька, делая ударение на первом слоге. — Или почему таборный? А мы его оттуда умыкнули, как красотку!

Миша покраснел и вновь стушевался.

— Нет, я не о том…

— А о чем? Давай я тебе о нем расскажу. Пока никого еще нет, — пропел светлый мальчик. — А ты почему так рано приходишь? Бессонница замучила?

— Нет… — опять конфузясь, пробормотал Миша.

Поняв, что от него толку не добьешься, Митенька нежно взял его за рукав, отвел в свой класс, усадил рядом с собой и нараспев, мелодично начал рассказ о полуслепом цыганенке, двигающемся наравне со сверстниками только в силу природной смекалки и отличной ориентации.

В таборе затеяли как-то драку, закончившуюся поножовщиной, — и у Ильи не стало отца.