После этих циничных слов Мюлар взялся за дело. Оставаясь с ним в комнате, саиль тщательно запер все засовы.

– К чему такие предосторожности? – спросил индус.

– Не хочу, чтобы нам помешали, пока ты будешь готовить свое варево.

– Ха! Но ведь слуги являются к вам только тогда, когда их позовут.

– Я хочу быть уверен. К счастью, на дворе зима, поэтому у нас есть прекрасный предлог, чтобы развести огонь.

– Но ведь у нас нет котелка.

– Зачем он тебе?

– Чтобы приготовить травяной отвар.

– Возьми тот, в котором ты утром приносил горячую воду.

– И то правда. А воды нам хватит? – задал еще один вопрос Мюлар, заглядывая в кувшин и котелок.

– Думаю, да.

– Хватит, но впритык.

И Мюлар тут же взялся за работу. Он взял принесенные травы, снял с них все листики, оголил стебельки и бросил их в наполненный водой котелок.

– А листья ты не кладешь?

– Нет. Кашицу, которая мне нужна, дает сердцевина стебельков. Ну вот, дело сделано. Теперь я буду держать ее на огне до вечера. В результате пять-шесть литров воды, которые у нас есть, почти полностью испарятся.

– Сколько на это понадобится времени?

– От восьми до десяти часов.

– Отлично. Сейчас три. Значит, в полночь.

– Или в час ночи.

– Ну хорошо. Мы даже дождемся двух часов, чтобы войти в комнату жены.

– Не стоит, этот час нам ничего не даст.

– Это твое мнение. Но меня на данный момент подозревают, за мной следят, поэтому использовать наше снадобье нужно будет тайком от всех.

– Как пожелаете.

– В два часа ночи моя бесценная свояченица отправится немного поспать и тогда с женой останется лишь та женщина, которую я мельком видел.

– А она не выкажет удивления, увидев, что вы явились в комнату мадам в столь поздний час?

– Никоим образом. В то время как Филиппина, которая предупреждена и держится настороже, может решить, что мы пришли укоротить ее сестре жизнь.

– Пожалуй, вы правы.

– Теперь готовь свое снадобье, а я лягу отдохну – умираю от усталости.

Сентак растянулся на кровати, а Мюлар с рассчитанной медлительностью развел огонь.

Наступил вечер. Свечу индус зажигать не стал.

В темноте можно было увидеть его смуглое лицо, освещенное светом пылающих угольков, и глаза, которые он не отводил от котелка со снадобьем, перестававшим кипеть лишь тогда, когда в него доливали воду. В четверть первого зелье, по мнению индуса, было готово. Тогда он взял носовой платок и без лишних фасонов его обрезал, придав круглую форму. Затем сгреб пальцами со дна котелка белесую, клейкую жижицу и аккуратно выложил ее на тонкий батист.

Покончив с этим, Мюлар обратился к саилю и сказал:

– Готово.

Сентак спрыгнул с кровати.

– Твое средство нужно накладывать горячим?

– Нет, как раз наоборот.

– В таком случае давай дождемся двух часов. За это время оно как раз остынет.

Когда на часах пробило два, Мюлар вышел из комнаты хозяина, чтобы убедиться, что в доме все спят.

– Бодрствует одна лишь старая Катрин, – сообщил он, вернувшись, – следит на кухне за отварами.

– Не считая юной девушки, оставшейся у постели жены. Момент настал, Мюлар, пойдем.

Двое сообщников двинулись по коридору и вскоре уже были у комнаты Эрмины.

Благодаря поистине дикарской ловкости, с которой Мюлар смог открыть дверь, они вошли к больной совершенно бесшумно, и Маринетта, сонно клевавшая носом в изножье постели, их даже не услышала.