– Стану наследником! Стану наследником! – передразнил его Сентак. – Золотые слова, но если моя жена умрет раньше юноши, этого не случится.

– Ха! В этом, мой дорогой господин Сентак, вам придется винить только себя.

– Что вы такое говорите?

– Только то, о чем втихомолку судачат все, кому не лень.

– И что же они говорят? Уточните, прошу вас.

– Ходит слух, что ваша жена заболела не сама по себе. Может, за вами кто-то следил, может, какой слуга что-нибудь слышал, сам того не желая. Как бы там ни было, вас обвиняют в том, что именно вы спровоцировали ужасную болезнь, убивающую ныне вашу супругу, причем применили по отношению к ней насилие во время сцены, подробностей которой никто не знает.

– Да? Так говорят?

– Весь город.

– Подумаешь! Я сумею заткнуть рты всем этим болтунам.

– Каким образом?

– Я сам вылечу жену!

– Вот оно что! А вы, стало быть, доктор?

– Нет, но когда-то в Пондишери один старый монгол поделился со мной некоторыми своими секретами. Один из них как раз и позволяет излечить болезнь Эрмины.

– Вы спасете жену! – повторил Семилан. – Не понимаю. Я предложил вам гениальный план, посредством которого все прошло бы гладко и ни один судейский не посмел бы сунуть нос в ваши дела. Но вы стали пороть горячку: полагая, что Давид умрет в тот же вечер, довели жену до состояния, внушающего опасения за ее жизнь, а теперь хотите ее спасти.

– Да, чтобы заткнуть рот злопыхателям.

– А еще – чтобы она не умерла раньше Давида. Впрочем, мне все равно. Беда лишь в том, что если Давид умрет, вам придется начинать все сначала.

– Тогда, мой дорогой Самазан, – сказал Сентак, – мы просто реализуем задуманный вами план.

– Я стану волочиться за вашей женой?

– Совершенно верно.

– Чтобы поставить под сомнение ее верность, – пошутил Семилан, чьи губы расплылись в характерной недоброй улыбке.

Сентак, которого этот сомнительный каламбур, казалось, ничуть не смутил, ответил не менее двусмысленной ухмылкой.

– Я сделаю это в тот самый день, когда Давид умрет, когда вы будете уверены, что положите в карман принадлежащие ему пятьдесят-шестьдесят миллионов.

– Да, в тот самый день! – ответил Сентак и глаза его полыхнули мрачным огнем.

– В назначенный час, – перебил его Семилан, – вы застанете меня во время непозволительного разговора с мадам де Сентак.

– И тогда…

– И тогда вы из двуствольного пистолета, один заряд в котором будет настоящий, а второй холостой, вышибите нам с ней мозги.

– В этом плане я подтверждаю нашу былую договоренность.

– Смотрите не ошибитесь и не всадите в меня пулю вместо холостого заряда.

– Полноте! Не бойтесь.

– Меня успокаивает лишь одно – в интересах дела жену вы должны будете убить первой.

– Сначала вы должны оказаться в моем доме.

– Разумеется. Полагаю, вы сами меня и проведете.

– Да.

– Когда?

– Когда мадам де Сентак будет в состоянии принимать визитеров.

– И как долго, по-вашему, придется ждать этого момента?

– Ха! Понятия не имею. Это будет зависеть от того, какой эффект на мадам де Сентак окажут мои снадобья.

– Впрочем, – сказал Семилан, – я не тороплюсь.

– Хочу дать вам совет, – сказал Сентак.