Увидев ужасную рану, нанесенную взрывом порохового заряда, Брюлатур тут же спросил, что произошло.

Ему пришлось рассказать, как де Самазан посчитал возможным взять с собой юношу в опасную вылазку в логово бандитов, слишком выдержанную в духе рыцарства.

– И вы, сударь, даже не подумали, какая на вас ложится ответственность?

Семилан изобразил на лице смущение и оставил его слова без ответа.

– Говоря откровенно, поступая подобным образом, вы вполне могли преследовать преступную цель избавиться от этого юноши. Берегитесь, господин Давид очень богат и поэтому всегда является объектом повышенного интереса.

– Сударь, подобные подозрения… – начал было Семилан.

– Вы же сами сделали все возможное, чтобы их усугубить! – в гневе перебил его доктор.

Семилан напустил на себя гордый вид и бесстыдно сказал:

– Вполне возможно, что вы правы, внешне все действительно свидетельствует против меня. Это научит меня не поддаваться на обхаживание и лесть друзей. Если загладить эту вину можно было бы ценой моей жизни…

– На кой она нам нужна, ваша жизнь? – сказал доктор. – Ведь спасать нужно не вас, а этого юношу.

Не обращая больше внимания на то, что говорилось вокруг, доктор наложил пациенту повязку и удалился.

Вечером, навестив больную Эрмину, он посмотрел Сентаку прямо в глаза и не стал скрывать от него, в каком состоянии находится Давид.

– Он в самом деле так опасно болен?

– Эх! Да, сударь, и если ему удастся выкарабкаться, это будет настоящее чудо.

– Что за нелепая мысль пришла в голову этому господину де Самазану! – воскликнул Сентак. – Отправиться в катакомбы, где полным-полно бандитов!

– Вы ведь тоже там были, – вдруг заявил Брюлатур.

– Ну, я…

– Да, вы! – перебил его доктор. – По-видимому, у вас есть свои причины не бояться разбойников.

– Что вы хотите этим сказать? Немедленно объяснитесь.

– Не буду я вам ничего объяснять. По моему глубокому убеждению, вы и так все прекрасно поняли. Если бы у меня были доказательства…

– Доказательства чего?

– Сударь, мы лишь напрасно теряем время: я – обвиняя вас, вы – защищаясь. Я неправ – по той простой причине, что не могу ничего доказать. Впрочем, я это уже говорил. Давайте лучше осмотрим больную.

Он взял Эрмину за руку, пощупал пульс и сказал:

– Ухудшений нет.

– Вы хотите сказать, что ей лучше?

– Нет, но ее состояние стабилизировалось. Это может продлиться двое суток, затем наступит кризис, который и решит судьбу мадам де Сентак.

Доктор выписал новый рецепт.

– А где та юная особа, которая приехала, чтобы ухаживать за больной? – спросил он, ставя свою подпись под клочком бумаги, предназначенным для аптекаря.

– Она в соседней комнате, ей там поставили кровать, – ответила Филиппина. – Я отправила ее поспать, в час ночи она проснется и сменит меня у постели Эрмины.

– Вы поступили очень разумно, дитя мое, – ответил доктор Филиппине.

Предложение отправиться вечером спать Маринетта встретила с живейшим пониманием, надеясь, что это позволит ей не попадаться Сентаку на глаза по меньшей мере до тех пор, пока Эрмина не придет в себя и не окажется в состоянии защитить ее.

После ухода доктора Сентак заторопился в свою комнату и позвонил в колокольчик. Тут же явился Мюлар.

– Ты был прав, – сказал саиль, – Давид совсем плох.

– Я в этом даже не сомневался, – ответил индус, – уж в чем в чем, а в ранах я разбираюсь.