— А кто стрелял?

— Молчуны мне голову заморочили...

— Они-то заморочили, — это прозвучало как приговор. — Только ты и в самом деле стрелял.

Рассохин беспомощно встрепенулся.

— Но это же в бреду!

— Нет, Стас, наяву.

— Если бы стрелял — убил!

Женя улыбнулась с манящим, завлекающим прищуром.

— Ты убил... Ты во мне блудницу убил. За что тебе и благодарна.

— До сих пор ничего не понимаю, — признался он. — Затмение какое-то...

Она знакомо, с вызовом рассмеялась.

— У меня отметина от пули осталась на груди. Показать?

Женя пошуршала штормовкой, но он опередил:

— Не надо, верю...

— Родинка на том месте образовалась, — сказала она между прочим, увязывая котомку. — Ею Стаса вскормила, вот и похож на тебя.

— Оставь его! — безнадёжно попросил Рассохин. — У тебя же ещё два! И Лиза к нему привязалась... Скажи, чтоб вернулся. Он тебя послушает. А я ему невесту найду. Холостяком не останется.

Женя глянула с материнской благосклонностью.

— Дочь тебе оставляю, своих рожай... Сыновья самой нужны. Пойду я... Скоро уже вертолёт прилетит...

— Не хочу возвращаться в Москву, — не к месту пожаловался Рассохин. — Ходил тут по острову, место присматривал.

— Нельзя жить в прошлом.

— А ты знаешь будущее, — спросил он, глядя на затлевшую трубку, — если называют пророчицей?

— Ничего я не знаю, — как-то облегчённо вздохнула Женя. — Потому и обожаю стихию!

Она огляделась и пошла в лес мимо сгоревшего лагерного забора.

— Я провожу тебя, — запоздало спохватился Рассохин. — Недалеко, до поворота?!

Женя на секунду замедлила шаг — наверняка хотела воспротивиться, но вдохнула влекущий запах цветущего кедра и махнула рукой.

— Добро, только до поворота. А то смотри: у Сохатиной меня Прокоша будет встречать.

Заря на востоке высветила верхушки желтеющего кедровника, и ветер со встающего и ещё невидимого солнца принялся опылять землю золотистым семенем.

19

Мелкий, почти игрушечный вертолёт стриг лопастями воздух над вершинками затопленного ивняка, и казалось, что сейчас с ходу пойдёт на посадку. Спросонья Лиза даже не смогла понять сразу, который час и что солнце уже высоко. Она сдёрнула палатку с кольев и даже попробовала оттащить облас со спящим профессором, чтоб не опрокинуло. Она не пряталась — напротив, даже руками махала, однако перед островом геликоптер сбавил ход, почти завис и садиться передумал — ушёл в пойму.

— Стас! — всё ещё звала Лиза. — Ты где, Стас?!

Костёр угас напрочь, мимолётный поток воздуха из-под винтов поднял столб холодного пепла. Она беспомощно огляделась, наконец-то увидела давно погасшее кострище и высокое солнце над краем кедровника. И оборвалась душа:

— Всё проспала, не разбудили...

В это время из кедровника выступил нескладный рыжебородый детина в синей рубахе и откликнулся негромко:

— Сестра, я здесь... Ты звала меня?

Лиза бросилась было навстречу и медленно остановилась.

— А где же... Станислав Иванович?

— Ушёл провожать маму.

— Давно?

— Как солнце взошло. Сказал: до поворота — я слышал.

— До какого поворота?

— Не знаю, поворотов на Карагаче много.

Лиза подломленно села, а её брат отступил к крайним деревьям.

— Они летят сюда. Мне нельзя являться этому миру. Прощай, сестра!

— Не уходи, Стас! — она потянулась к брату.